Панси в последний раз взглянула на себя в зеркало. Не самая красивая девушка в Хогвартсе, будем реалистами, но и вовсе не мопс, что бы там не болтали завистливые гриффиндорки.
В конце концов, у нее, Паркинсон, хорошее чувство юмора, большая грудь и она вовсе не недотрога. А что еще нужно в шестнадцать лет нормальному пареньку?
Нормальному - то есть, не Малфою.
Ну и что же, подумала опечаленная было последним соображеним Панси. Будет и на ее улице праздник.
В конце концов, они в Хогвартсе - здесь как минимум сотня парней примерно ее возраста.
Она в последний раз провела расческой по безукоризненному каре, прищурилась с вызовом, послала девчонке в зеркале воздушный поцелуй и прокрутилась на месте, чтобы короткая не по-зимнему юбка игриво взметнулась вокруг бедер.
Идея послать анонимное приглашение на свидание Кормаку МакЛаггену определенно с каждой минутой нравилась ей все больше. Во-первых, Панси была уверена, что он придет, хотя бы потому что такая самодовольная цаца, как этот семикурсник, не преминет узнать, кто еще стал жертвой его обаяния, а во-вторых, она была уверена, что он не будет разочарован, увидев ее на месте встречи: их довольно частые и весьма прозрачные переглядки и улыбочки в местах пересечения давали ей основания так думать.
- Ну что же, Кооормак! - пропела Паркинсон в голос, воспользовавшись тем, что была одна в спальне, а затем задвинула полог на своей кровати и запечатала его чарами недосягаемости - ни к чему было, чтобы однокурсницы узнали, что она гуляет где-то. Межфакультетская вражда по-прежнему была основным занятием слизеринцев и гриффиндорцев, что делало, с одной стороны, МакЛаггена тем привлекательнее, но, с другой стороны, тем сильнее тем сильнее ударило бы по Паркинсон, узнай кто-нибудь о ее авантюре.
Однако Панси любила авантюры, любила трепетно, нежно и даже сильнее, чем шоколад.
А потому она выскользнула из спальни, пробежала на цыпочках по гостиной, чтобы не потревожить задремавшего в кресле Гойла, и вдохнула полной грудью только за поворотом, ведущем к лестницам на Астрономическую Башню.
Панси поспешила - ей хотелось прийти пораньше, чтобы понаблюдать за поведением Кормака исподтишка - кутаясь в мантию.
Открыв дверь на обзорную площадку, Паркинсон едва подавила вздох разочарования: холодный ветер немедленно взлохматил с таким старанием уложенную челку. Да и холод, по-хозяйски проникший под ее мантию, вызвал дрожь, вовсе не сравнимую с дрожью от приятного свидания.
Паркинсон поправила волосы, надела капюшон и немедленно наколдовала Согревающие чары на мантию. Стало значительно лучше, и теперь она смогла оглядеться, желая подобрать наилучшую позицию для засады.
Темная фигура за телескопом, в сумраке напоминающая больше небольшого нахохлившегося дракона, испугала Паркинсон до полузадушенного вскрика. Слизеринка дрожащей рукой вытянула вперед палочку и наколдовала Люмос, когда смогла разобрать в очертаниях человека и телескоп.
- Эмм...  Не поздновато ли для занятий? - раздраженно обратилась она к когтевранке, припоминая имя. Ну конечно, Сандра, Сандра Фосетт. Энергичная и самоуверенная.
Панси не приматривалась к Сандре никогда специально, но знать все понемногу обо всех поставила делом чести, так что имела представление о том, кто, где, с кем и зачем: всем свойственны свои маленькие слабости.
- Понаблюдаешь звезды в другой раз, хорошо? - в представлении Паркинсон, ответ на этот вопрос мог быть только утвердительным, и она с ожиданием уставилась на когтевранку, приоткрыв той дверь, ведущую на лестницу.
Еще не хватало, чтобы Кормак явился сюда, пока Фосетт не слезла со своей наблюдательной позиции. Во-первых, тогда когтевранка окажется в курсе, кто облюбовал Астрономическую башню, обычное место для свиданий романтично настроенных парочек, а во-вторых, Кормак может решить, что записку написала ему, к примеру, Фосетт. И тогда ситуация станет просто смешной.

То, что Фосетт находила морозную ночь самым подходящим временем для учебы, Панси не сильно удивило: что еще можно ждать от когтеварнцев? А вот то, что Сандра явно не собиралась уступать свое право на ночне посиделки на Астрономической башне даже привело Паркинсон в некоторое удивление: редко контактируя с кем-то не со своего факультета, слизеринка привыкла, что ее капризы обычно исполнялись.
Она прищурилась, смерив Фосетт ледяным взглядом, надеясь, что та замерзнет еще сильнее и провалит с насиженного места. Отпущенная дверь затворилась с противным скрежетом.
- Не поняла, - самым гадким голосом из своей коллекции начала Паркинсон. - Ты что, не собираешься уходить?!
Она оглянулась, будто призывая в свидетели небо и немые артефакты в углах обзорной площадки, а затем даже позволила себе всплеснуть руками, сетуя на медлительнсогть Фосетт. Люмос на конце палочки прихотливо заметался, выдирая из темноты какие-то полки, заставленные разным хламом, каменную кладку стены вокруг двери на лестницу, парапет и низкие почему-то серые звезды.
- Я не прошу. Я говорю, что тебе уже пора. Давай, топ-топ.
Иногда - почти всегда - Паркинсон вела себя совершенно по-хамски, если рядом не было ни преподавателей, ни Малфоя, ни иного существа, на которого она хотела бы произвести приятное впечатление.
- Не ясно? Так я поясню. Ты мешаешь. Мешаешь, - уперев руки в боки, повторила Панси, постепенно приходя в ужас от перспективы, что сейчас сюда явится Маклагген, а тут Сандра Фосетт в обнимку с телескопом и картой звездного неба. - Я же тебе кучу неприятностей обеспечу, если в течение двух минут ты не соберешь свои вещи и не оставишь меня. Баллы сниму и вообще. Я вообще-то...
Паркинсон обеими ногами затормозила перед словом "староста", поздновато сообразив, что время патрулирования старост давно закончено, и она сейчас ничем не отличается от любого другого студента, находящегося вне гостиной факультета после отбоя. Значок старосты, которым она искрене гордилась, сейчас годился лишь на то, чтобы красиво сверкать в свете звезд и Люмоса Панси.
Она уставилась на Фосетт, вне себя от того, что ее главный козырь оказался бит еще до того, как она его разыграла.
Есть ситуации, которые могут сокрушать. И сейчас Панси Паркинсон потерпела самое настоящее крушение.
А упертый вид когтевранки, сложившей на груди руки поистине слизеринским жестом и демонстрирующей, что она уйдет отсюда только по собственному желанию, и вовсе оказался невыносимым.
Даже заметное дрожание Фосетт от холода, которое означало, что она не навела Согревающие чары и подтверждающее превосходство Паркинсон, привыкшей все проблемы решать с помощью магии, над полукровкой, не улучшало ситуацию.
Панси даже подумала было, а не бросить ли ей всю эту затею и не сбежать ли в свою уютную спальню, но тут же отказалась от подобного проявления малодушия. Еще не хватало, чтобы Кормак пришел, решил, что автором записки является Фосетт, да и закрутил с ней роман.
А что, Кормак вполне мог: его странные вкусы обсуждались среди девчонок, и Паркинсон лично слышала от Лаванды Браун, что МакЛагген вроде бы оказывал знаки внимания Грейнджер. Что ему после грязнокровного бобра когтевранка-полукровка...
На беду Панси осознала, что невнятные вкусы МакЛаггена, на которые она делала ставку еще пол часа назад, теперь могут сыграть неприятную шутку с ней самой.
- Одним словом, уходи. Спишешь у кого-нибудь свою Астрономию и все дела, - скомканно закончила Панси так воинственно начатый пассаж.