Выбирая наименее многолюдное место в Хогсмиде, волшебники зачастую останавливают свой выбор на неприметных узких улочках, засиживаются допоздна в подозрительных барах или и вовсе собираются возле Визжащей хижины, что лишь привлекает лишнее внимание. Но мало кто знает, что самое уютное и подходящее место для взращивания темных планов - паб "Три Метлы" ранним утром. С его извечной моложавой полнощекой хозяйкой Розмертой и теплой гостеприимной атмосферой. Здесь, если и будет что подслушано, скорее всего не воспримется невольным слушателем всерьез. Просто потому, что такова логика людей, следуя которой, невозможно в таком светлом месте перекатывать ядовитое варево на языках.

Именно поэтому Турпин останавливает свой выбор на "Трех Метлах". Впрочем, по этой же причине она выбирает и Забини. В отличие от многих слизеринцев, он всегда на виду, что, казалось бы, играет не в его пользу. Но вместе с тем он, как никто другой, умеет быть тихим и стремительно-захватывающим оппонента-собеседника своим обаянием. Забини любопытен, внимателен, порочен. Его почерк красноречиво говорит о том, что его пальцы не дрогнут в решающий момент, а взгляд так обманчиво мечтателен, что для Лизы не остается более сомнений в том, что они сумеют найти общий язык. Ну, или же чей-то несговорчивый язык будет лишен своих основных функций. До тех пор, пока хозяин не одумается. Впрочем, Турпин уверена, что не станет прибегать к подобным методам, ведь всегда есть вещи более убеждающие.

Лиза привычно садится за дальний столик у окна, поближе к камину и подальше от барной стойки - мадам Розмерта в утренние часы особенно болтлива и неуемна; подолгу обхаживает каждый столик и хоть довольно быстро разносит заказы, не отказывает себе в удовольствии составить компанию сонным пташкам. Поэтому, когда хозяйка ставит перед Лизой поднос с ее нехитрым заказом, та благодарно кивает и с лукавой, едва различимой улыбкой, склоняет голову к плечу, указывая взглядом на завернутую в салфетку лишнюю пару галлеонов. Сложно сказать, оскорбился ли бы иной человек такой откровенной взятке, но в данной ситуации Розмерта лишь не менее лукаво подмигивает Лизе и, смахивая монетки в передник, возвращается к своей работе, что-то звонко напевая. Не в первый раз Лиза прибегает к такому, пусть и не слишком деликатному, способу обеспечить себе свободное пространство, как в физическом, так и в мысленно-этическом плане. Сегодня же это больше вынужденные меры, нежели простая прихоть. Вряд ли Забини особо порадует компания этой милой дамы. Особенно, если учесть, что говорить из них троих в основном будет она лишь одна.

Сколько бы Турпин ни готовилась, сколько бы ни рисовала в своем воображении их первую деловую встречу, все равно, когда дверь в очередной раз жалобно скрипнула, а на пороге появился неожиданно высокий Забини, она поняла, что абсолютно не готова вести с ним переговоры. То есть, чисто технически Лиза могла уболтать его хоть на пешую прогулку до Лондона. Но живо вспыхивающие последствия их возможного сотрудничества сдавливали грудь, вырывая из горла непривычно тяжелое дыхание. Сидя здесь, вдали от тех, кто постоянно занимает ее мысли, она чувствует себя в относительной безопасности. Но стоит ей только подумать о том, как она присоединяется к ним и у нее нет ни единой возможности вернутся обратно, вернуть саму себя, ей становится невыносимо дурно. Поистине, стоит опасаться собственных желаний.

Неспешно, чуть прищурив темные хищные глаза, Забини осматривает зал. В этот момент он похож на орла, символ ее родного Рейвенкло. И Лиза в который раз убеждается в том, что принадлежность к тому или иному факультету никак не характеризует человека. Забини будто смеется над общепринятыми принципами, доказывая на своем примере, что может сочетать в себе гораздо, гораздо большее, чем может позволить себе студент Дома Салазара Слизерина. Лиза смотрит на него в упор и даже не шевелится. Иллюзия того, что пока она неподвижна, он ее не заметит и все еще можно будет отменить или исправить, работает безотказно. До тех, впрочем, пор, пока слизеринец, едва уловимо качнув головой в знак приветствия, не направляется в ее сторону.

Когда же их разделяет лишь деревянный стол и ароматный запах еды, клубящийся паром и повисший между ними незримой пеленой, Лиза решает, что медлить более, как минимум, неприлично. Она отодвигает от себя свою чашку, освобождая место для сцепленных пальцев, и впервые за все это время смотрит на слизеринца в упор.

- Спасибо, что пришел Забини, - она не собирается благодарить его за каждый снисходительный шаг в ее сторону, но начать утро с вежливости, тем самым заложив фундамент для дальнейшей беседы - не такая уж плохая идея. - Хочешь сделать заказ? - говорит она непринужденно, мысленно молясь, что бы он не привлекал к ним лишнего внимания. Забини принес с собою непозволительное волнение, волнами бьющееся об ее купол спокойствия. И это определенно не то, как Лиза хотела бы ощущать себя рядом с ним.

У Забини вид победителя - он не скрывает того факта, что ему вполне комфортно в предложенных условиях и уж точно он не относится к тем, кто станет отказываться от малейшей выгоды. Потому, несмотря на его почти незаинтересованный взгляд и весьма снисходительный тон, приравниваемый в почтительном обществе к грубому, Лиза уверена, что он ей не откажет. Ее не смущает его презентабельный, доведенный до совершенства, внешний вид и высокопарные обращения. Она привыкла наблюдать все это в Малфое. А уж он-то относится к этому значительно острее, нежели его слизеринский товарищ.

- Мы вполне можем перейти на "ты", - непринужденно, но все же с легким нажимом замечает Турпин. Она не противник светских бесед, но сейчас это только мешает, сбивая с правильных мыслей. Лиза понимает, что Забини нужно время, чтобы принять ситуацию в виде, удобном прежде всего ей. И ради этого она готова подождать. Если ему хочется играть в джентльмена - пожалуйста. Отступать все равно некуда. И скоро он тоже это поймет.

Забини, как и она, ведом своим любопытством и на этом можно сыграть, ведя его за собой до тех пор, пока ей будет необходима его поддержка. Если понадобится вообще. На Слизерине Забини яркая личность со множеством связей - он не пренебрегает знакомствами с других факультетов, между тем сохраняя хорошие отношения с теми, кого каждый день видит в своей гостиной. И одно только это говорит о нем, как о личности гибкой, способной подстраиваться под любую волну, лишь бы это не противоречило его собственным интересам. Но вот, как обстоят у него дела за пределами Хогвартса? Так же одновременно учтив и дерзок он в своем общении или предпочитает склонять голову каждый раз, когда речь заходит о действительно важных разговорах?

- Мне нужна твоя помощь, Забини, - немного нервно бросает Турпин, стараясь смотреть слизеринцу прямо в глаза. - В деле, которое потребует твоего цепкого внимания и способности видеть людей насквозь.

Сейчас Турпин способна думать лишь о том, на какие жертвы ей придется пойти, чтобы заслужить доверие тех, кого ненавидит вся магическая Британия, включая и ее саму. Забини не похож на юного убийцу, но вряд ли его мнение будет кого-то интересовать, когда времени на выбор не останется. Занятно, что даже в мыслях она использует "когда" вместо "если". Неужели страх и решимость пробрались так глубоко, что она буквально ждет своего приговора. Ждет с каким-то особым злорадством и желанием, присущим только тем людям, которым не оставили выбора. На самом же деле, выбор есть всегда. Остальное - остроконечные иллюзии.

- Если повезет, мы оба получим то, что желаем, - медленно и с расстановкой говорит она, вкладывая в каждое свое слово надежду и обещание.

Турпин и сама почти верит в то, что втолковывает слизеринцу. Если бы не одно "но". У нее всегда все "почти". Что бы она ни делала, что бы ни говорила и во что бы ни верила, до совершенства ей всегда не хватает этого самого "почти". Турпин подсознательно оставляет себе лазейку на случай, если все пойдет не по сценарию. Оставляет затем, чтобы потом не испытывать муки совести за неверно принятое решение. Ведь "почти" заведомо не предполагает абсолютной уверенности и отдачи. Зато скрывает в себе возможности, которых нет у тех, кто безрассудно вверяет свое тело и душу случаю. Этим они и отличаются с Грейнджер. Та никогда не отступится от первоначальной идеи, даже если есть решение более простое и удобное. Турпин же предпочитает иметь запасной план. Она уверена - это простое правило не подведет ее и в этот раз.

Лиза неловко ерзает на своем стуле, ожидая реакции Забини. У него есть то, что станет для нее первым серьезным шагом по направлению к своей цели. У нее для него есть не менее ценное предложение - она готова спасти его, жертвуя собой. На деле же только выигрывая от мнимой жертвенности. Если и есть сделки коварнее, чем со слизеринцами, так это сделки со своей совестью.

Складывается впечатление, что Забини ее просто-напросто торопит. Или пытается выбить привычную почву из-под ног своими наводящими вопросами и упоминаниями о скоротечности времени. Ни первый, ни тем более второй вариант Лизу совершенно не устраивает. То ли ему не по вкусу уверенность хрупкой с виду Турпин, то ли это обычная для слизеринца манера ведения переговоров, но Лизу подобное поведение порядком раздражает. Не в ее положении выбирать и устраивать капризы, она ясно это осознает. Но смотреть на то, как Забини пытается разрушить заботливо сотканную ею ауру уюта, Лиза не намерена.

- Иногда сожаление равнозначно желанию. Но никогда наоборот, - туманная фраза повисает в воздухе, под действием исходящего от горячей кружки пара сворачиваясь в причудливые фигуры. Турпин явно не желает так скоро и так прямо раскрывать слизеринцу все свои планы. Но что-то в его маниакально-жаждущем взгляде подсказывает ей, что затягивать с этим не стоит.

Ситуацию усугубляет и то, что Забини распускает руки. Лизу не волнует осознанно или нет он сжимает ее ладони - всего лишь незначительное секундное касание - но этого вполне достаточно для того, чтобы пробудить в ней подозрительность. Использовать телесный контакт спустя пару минут после встречи, как минимум, неприлично. Она просто не ожидала, что он станет так вульгарно налаживать контакт. Если же таким образом Забини хотел ее смутить или, наоборот, подтолкнуть к более решительным шагам, то его затея провалилась.
Лизе, не привыкшей к подобному проявлению внимания, хочется выдернуть пальцы из рук парня и сделать тому замечание. И вовсе не желание выглядеть воспитанной юной леди в глазах Забини останавливает ее. Лиза боится, что после пощечины оскорбленной женщины, он смерит ее презрительным взглядом и ошарашенный покинет паб. И, в общем-то, будет абсолютно прав.

- У твоей семьи, Забини, есть такие связи, которые обычным волшебникам и не снились, - сейчас у Турпин глаза истинно сумасшедшей - пугают своим безумием и безысходностью. Она опускает на сцепленные пальцы подбородок и вызывающе смотрит вперед - Забини не должен и мысли допустить о том, что ее одолевает страх. Он видит лишь то, что хочет видеть. То, что должен. И, если это хоть как-то поможет ей выманить у него согласие, то она будет непреклонна в своих доводах.
Убеждая не столько его, сколько саму себя.

- Предупреждая все твои возражения, могу сказать, что моя семья тоже устраивает знатные приемы и балы. Тоже имеет связи. Но, видишь ли, меня интересует лишь определенный круг людей, - пытаясь подобрать нужное описание желаемому, Лиза опускает глаза на губы Забини - они церемонно поджаты, но сам парень не выказывает и малейшей напряженности - и возвращает взгляд обратно, удовлетворенная пристальным вниманием слизеринца.

- Я хочу познакомиться с теми, кто у всех на виду, но которых опасаются. Мне нужны люди, которые одинаково желанны, как на министерских мероприятиях, так и в Лютном переулке, - несмотря на полупустое заведение, Лиза повторяет недавний жест слизеринца - наклоняется к нему и едва слышно произносит то, что на самом деле не хотела бы произносить никогда. Ей достаточно одних лишь мыслей, гниющих и обросших колючим кустарником; проросших насквозь и теперь мешающих каждому вдоху-выдоху.
- Люди, Забини, готовые совершать страшные поступки во имя высокой цели..и своего Повелителя.

Быть может, ей не стоило говорить так прямо. Быть может, ей вообще не стоило говорить.
Теперь она вправе ожидать от слизеринца чего угодно. Он может посмеяться над ней и отказать, заинтересоваться, но опять же - отказать. В конце концов, он может просто не понять ее. А ей сейчас это было жизненно необходимо. Она уже долгое время искала решение и очередная неудача определенно не тот тон мотивации, который задают победители. Впрочем, ее никогда не интересовала победа в чистом виде. Оказаться на уверенно стоящем конце моста, наблюдая за догорающими обломками другой стороны - вот ее цель.
Героями не рождаются - ими умирают. Она же еще хотела жить.