Восемь дней до полнолуния.

Восемь дней до полнолуния.
Целых восемь дней, а Фенрир уже чувствует Зов, сравнимый с током, бьющим через все тело. Чувствует приближение зверя.
Другие, он знает, переживают подобное в первый день цикла, единицы - за день.
За восемь дней - он один.
Старики когда он был ребенком говорили - будешь вести себя как зверь всегда и станешь зверем навсегда. Только не говорили, хорошо это или плохо.
Грейбэк трогает языком рану в десне, ямку на месте потерянного зуба - скользкую от его крови. Трогает и трогает, не может остановиться.
В этом проклятие оборотня - они не могут остановиться.
В этом дар.
Зуб ему выбил - случайно - грязнокровка, которого стая, или егеря, как лицемерно называли их волшебнички, загнала в лесу. Фенрир догнал его и прыгнул, право вожака на первый удар. Не промахнулся, он никогда не промахивался, покатился по жухлой траве, чуть тронутой морозцем вместе с добычей, но грязнокровка успел развернуться и выставить перед собой руки. В одной - волшебная палочка, которая хрустит на волчьих зубах как тонкие косточки.
Только Фенрир был в человеческом облике, и когда бросался, и когда палочку жевал. Вот и поплатился.
А то, что он в человеческом облике потянулся к шее жертвы и рванул крепкими - человеческими - зубами тонкую соленую от пота кожу, смешивая грязную кровь со своей из десны... Так в фенрировой стае это было допустимо. Не осуждалось.
Поощрялось.
Хотя бы за то, что до дрожи пугало надменных слабаков, которым нужна была деревяшка, чтобы почувствовать себя мужиками. Которые брезгливо морщились, когда думали, что Фенрир не видит.
Ничего, их страх лучше всяких брезгливых гримас говорил, кто альфа.
Фенрир снова дотронулся языком до раны и сплюнул тягучую розовую слюну. От прикосновений к живому через тело пробегали искры, дразня нервные окончания,  и он не мог остановиться, все лизал и лизал пустое место на месте зуба.
Ничего, один раз обернуться - и зуб будет на месте снова. Заживет, как на собаке.
А ему, Фенриру-то, и восемь дней ждать не надо, чтобы обернуться. Он сможет уже сегодня, если постарается, предвкушение этого бушевало в крови, орало в мозгу. Зверь требовал освободить его.
Грязнокровку бросили в лесу на заботы трем волшебничкам, следовавшим за стаей. Те его приберут, морщась при виде разорванного горла и свернутой шеи - Грейбэк убивал руками.
Этих волшебничков оборотень не любил. Он вообще это племя не жаловал, за исключением Хозяина, мадам Лестрейндж и Баста Лестрейнджа.
Хозяин - хозяин и есть. Мадам Лестрейндж, даром что баба, сродни ему, Фенриру. Убийца. Животное. А деверь ее, немногословный и страсть какой умный, к оборотням всегда с уважением. Обычаи знает. Ну и не сопляк, конечно.
Все остальные волшебнички были едины для Грейбэка, просто н одних нельзя было охотиться,  на других - можно было.
Стая, весело перекрикиваясь, направлялась в Малфой-мэнор. Хозяин велел забазироваться там и далеко не уходить. Фенриру было все равно - вокруг мэнора были неплохие леса, полные мелкого зверья, в парке пригодные для житья полянки, пруд, кишевший форелью.
И постоянные магглы, которых можно было рвать по живому, купаясь в еще теплой крови.
Это тоже было традицией - возвращаясь из леса, стая рвалась в Большой Зал, где тренировались щенки волшебничков. И там были магглы, много. Маггловские летишки, нежные и испуганные, отчего зверь внутри оборотня бесновался.
Не всем нравилось появление стаи и все последующее. Многие отворачивались, кривились. А кто не отворачивался, то все равно не смотрел.
Поэтому Фенрир запомнил девчонку, которая не отвернулсь и смотрела. Смотрела, как ее ровесницу рвали на части, обнажая самым непристойным из способов, отделяя мясо от костей. и хоть потом блевала Фенрир хорошо запомнил, что смотрела.
Зверь поднял голову и тоже хорошо запомнил.
Спустя несколько дней, почти три недели, стая снова вернулась в мэнор.
Сбежала какая-то крупная партия грязнокровок, просто растворилась, не дошла до комиссии, и среди них были какие-то важные шишки. Мадам Лестрейндж рвала и метала, а оборотней вызвали прочесать все английские леса. И в нагрузку дали только что обстрелянных детишек. Показать, чему научились.
Делились по отработанной схеме - два оборотня, два мага: ветеран и новичок. Такие четверки хорошо работли вместе, а равное и небольшое количество удерживало от открытых стычек.
Фенрир предпочитал отсутствие напарника и только одного мага- Баста Лестрейнджа, если тот не занимался чем-то еще. Маг редко отказывался и они неплохо проводили время в тишине и покое, понимая друг друга без слов и без необходимости говорить. Лестрейнджу не претило, когда Фенрир сутками не возвращался в человеческую ипостась, и он изредко говорил, что эта способность сохранять волчий облик при дневном свете - мутация, которая сделает оборотней доминирующим видом.
Грейбэк мутно усмехался и молчал. Он-то знал, в чем дело. Помнил слова стариков.
В этот раз Лестрейнджа в мэноре не было.
- Возьми молодого Малфоя, - сказала ему мадам Лестрейндж.
Грейбэк ощерил в улыбке рот, демонстрируя остатки крови на зубах.
Малфоевского щенка он с собой не возьмет. Иначе убьет по дороге и не посмотрит, что мадам Лестрейндж против. А этого - конфликта с Лестрейндж - Фенрир не хотел.
Нет, малфоевского щенка он не возьмет.
И вспомнилась ему эта девчонка.
Оборотень потянул воздух, безошибочно выделяя запомнившийся запах - больше запах, чем внешность - и кивнул на светловолосую тощую избранницу, возле которой крутился малфоевский щенок. От того густо тянуло страхом, возбуждением и тоской. Тьфу.
Мадам Лестрейндж пожала плечами, отошла к своему племяннику и девчонке, что-то коротко сказала им. Щенок начал возмущаться, поглядывая на Фенрира, и тут оборотень решил вмешаться.
- Со мной будешь, - глухо хохотнул как залаял он, подходя к группке магов и пристально глядя на девчонку.
  - Фенрир, - начал было мадам Лестрейндж, намеренно выпевая его имя, но оборотень так глянул, что Бешеная Белла равнодушно замолчала. Щенок так и вовсе глаз не поднимал, изучая свои ботинки.
Оборотень положил руку на плечо девчонки и подтолкнул ее к воротам - за границу антиппарационного купола.
- Она должна вернуться живой, - холодно произнесла мадам Лестрейндж ему в спину. Чует, стерва, что не просто так Грейбэк приметил девчонку.
Не оглядываясь, он зашагал прочь, неожиданно тяжело для по-животному грациозного существа приминая траву коваными сапогами. Полы длинного кожаного плаща шуршли по голенищам.
Стая, разбитая на пары, потянулась за ним.
За воротами он снова прихватил девчонку ручищей за шею и подтянул ближе, принюхиваясь к ее запаху. Теперь в уже знакомый аромат вплетались ранее не обнаруженные ноты.
- Давай, аппарируй нас. ВПазлвуд.