Просыпаться в тишине Римус привык, ровно как и прислушиваться к ней. Тишина всегда таит в себе куда больше, чем самый громкий звук. Тишина бывает звонкой, бывает нестойкой, может быть тревожной, или тёплой. Тишина дома на Гриммо была мёртвой. У этой тишины даже был запах - мёртвый, затхлый. Раньше этот дом пах по-стариковски, но жизнью, пусть и едва треплющейся. А теперь - смертью. Смерть никогда сюда не заходила. Этот запах принесли с собой люди. И сам Римус не мог вытравить эту вонь со своей кожи, сколько не старался. Одной ночи в месяц хватало и на кошмары по ночам, и на преследующее его ощущение грязи.
Спал Римус на диване в гостиной. Просто не мог заставить себя подняться выше. Его раз за разом тянуло в комнату Сириуса, где каждый сантиметр обоев и миллилитр воздуха напоминал о нём. Или комната матери Блэка - он держал там Клювокрыла, и часто разговаривал с ним, думая, что никто не слышит. Безопаснее было держаться от памяти подальше.
Пытаясь понять, что же его разбудило, Римус встал и отправился на кухню заваривать чай. Увидев полоску света из-под неприметной двери, ведущей куда-то в подвалы, он вспомнил о желании Северуса разобраться с лабораторией. Ещё не забыв о коварных безделушках, коими был полон дом, Рем спустился вниз, решив удостоверится, что упрямый зельевар всё ещё жив и в добром здравии. Дверь услужливо приоткрылась, даже не скрипнув. Снейп рылся в шкафах, на полу царил настоящий бардак, кажется, лаборатория выглядела сейчас даже хуже, чем до начала "уборки". Откуда-то из недр шкафа донеслось чиханье, Снейп вынырнул с кипой книг и клочком паутины в волосах. Улыбнувшись, Ремус прикрыл дверь и поспешил на помощь яростно вопящему чайнику. Повинуясь какому-то порыву, он достал из шкафчика две чашки, обе побитые и из разных сервизов, налил чаю, дал ему настоятся. В последний момент передумал присовокупить к нему печенье. Спускаясь вновь в подвал Рем знал, что чай этот не будет выпит, и вряд ли Снейп его даже заметит. Но самое главное - он понятия не имел, зачем это делает. Просто чай, просто со смородиной. Просто запах покоя. Война не пахнет смородиной, она пахнет кровью, солоно и горько.
Казалось бы - Снейп как никто должен понимать картину этого мира через запахи. Разве не он вечно твердит про важность обоняния для зельевара? Только почему-то даже он не чувствует того, что чует Рем. В это его понимал Сириус. Животные не делят запахи на приятные и неприятные, а только на полезные и бесполезные, говорящие о чём-то хорошем, или об опасности. Вокруг всё пахло опасностью. И очень хотелось хоть на миг перебить эту вонь.
Бесшумно прокравшись в комнату и оставив чашку на столе, Люпин отправился снова, как и несколько дней уже, слоняться по дому. Часы в гостиной каждые пятнадцать минут говорили время хриплым каркающим голосом, и минуты тянулись невыразимо медленно. Чтобы чем-то занять руки, мужчина прибрался на кухне. Даже хотел приготовить обед, но передумал - есть не хотелось, сидеть над тарелкой в одиночестве - тоже.
К вечеру за окном повалил снова снег. С ним пришло неожиданное спокойствие и ощущение уюта. А ещё - голод, разыгравшийся к шести часам. Мысленно перебирая в уме продукты, и то, что из них можно приготовить, Рем вернулся мыслями к подвалу и его обитателю. Если Снейп ещё не ушёл - от ужина не отвертится.
Уже расставляя тарелки на столе, Рем вдруг наткнулся взглядом на какой-то символ на вытертых скатертях. Кажется, вся ткан была украшена рисунками созвездий. И прямо перед ним змеилась надпись "Capricorno" и несколько невразумительных точек-звёздочек.
- Чёрт, а какое сегодня число? - тихо, ни к кому не обращусь, спросил Рем. Часы на стене мгновенно отозвались.
- Января девятое девятнадцать девяносто седьмого года, - часы всегда изъяснялись так вот странно. Над Сириусом смеялись в начале первого курса, он даты говорил так же.
- Девятое...девятое... - задумчиво повторил мужчина. И бросил взгляд  в сторону подвального коридора. - Интересно, он сам то помнит?
Решив всё же попытать удачу и нервы зельевара, Ремус спустился вниз. Но не тихонько прокрался, а заявил о своём прибытии громким стуком.
- Северус, прости, если отрываю от работы. Поужинать не хочешь?