Вечер подкрался незаметно, в закатном сумраке вспыхнул огнями. Едва только померкли последние лучи солнца, старый город, будто филин, распахнул светящиеся жёлтые глаза сотен и тысяч окон, и взмахнул крыльями, вздымая ветром холодные воды Темзы. Серые башни Тауэра скинули с себя горбатые тени, величественно распрямились и гордо вскинули коронованные звёздами головы. Кто сказал, что Лондон сер и уныл? Быть может, лондонцы забыли, как красив их город, как давние супруги забывают о страстности и красоте своих избранников, привыкнув к их постоянной близости. Но со стороны молодые любовники видят то, что вблизи теряется из виду. Чезаре Ди Пауло был влюблён в Лондон. И Город отвечал ему взаимностью, истосковавшись по искренней симпатии. Фальшивые вздохи туристов, которые забудут об увиденном через несколько месяцев, ещё более искусственный восторг открыток и буклетов - всё это было ему знакомо и отвратительно.
Добрый Друг сегодня был в отличном настроении, он смеялся в каждой капли недавнего дождя, он томно вздыхал в каждом порыве ветра, он целовал уставшие глаза влажным дыханием реки и заботливо сдувал волосы, упавшие Чезаре на лоб. Он умело прокладывал дорогу, вдоль набережной, освещая путь и, кажется, сам распахнул перед мужчиной двери ресторана.
Ароматное тепло, приятные звуки музыки и весёлых разговоров мгновенно вытравил остатки усталости и хандры. Скинув плащ в руки услужливому лакею, Чезаре выбрал столик подальше от центра зала. Сегодня здесь он не ждал никого, ничего не праздновал, не собирался "забыться". Он сам не понимал, как бесцельная прогулка по набережной привела его сюда, в одно из лучших магических заведений Лондона. Он был тут уже раньше, и не раз - это место не ведало скуки, его выбирали и для празднований в кругу друзей и для романтичных вечеров на двоих. Как эта шумная компания у сцены - человек десять, за большим столом - они уже слегка пьяны, им легко и весело. Или эта пара - немолодой мужчина и зрелая женщина, вероятно у них какая-то личная дата, они улыбаются друг другу, вновь влюблённые. А вот ещё - красивая женщина, одиноко сидящая за пустым столиком, в руке бокал вина. Она кого-то ждёт, и когда дождётся, её глаза, наверное, вспыхнут радостью. Чезаре питал слабость к созерцательному времяпрепровождению в красивом обществе. Человеческие эмоции, такие многогранные, странные, волшебные...У одних людей всё написано на лице, по другим приходится догадываться. Про каждого из увиденных людей Пауло сочинял небольшую историю, опираясь на подсмотренные эмоции.
Вот эта женщина, за столиком в одиночестве: она не молодая девушка, но женщина. Умеет пользоваться косметикой, носить дорогие украшения, держать бокал так, чтобы взгляд окружающих замирал на совершенном союз белой кожи и хрусталя. Но она нервничает. Её спутник опаздывает, быть может, она уже подозревает, что он не придёт.
"Каков подлец", - заметил Чезаре про себя, принимаю из рук официанта меню и отмахиваясь от мешающего сейчас субъекта. Решив что-то для себя, мужчина поднялся со своего места и направился к столику дамы, которую разглядывал всё это время. Она сидела в полоборота, и рассмотреть толком её не удавалось, но подойдя ближе, Чезаре не разочаровался в своём решении. Женщина определённо не была писанной красавицей, и была даже, наверное, чуть старше самого Чезаре. Но было в ней что-то завораживающее, естественное и чуточку опасное. Великолепное.
"Нет, не пришедший к ней сегодня определённо не подлец. Он дурак",
- Прощу прощения, сеньора, если я ошибаюсь, - Ди Пауло слегка поклонился, скользнув взглядом по обтянутой красным шёлком фигуре, - но мне кажется, что этим вечером вас несправедливо оставили в одиночестве. Быть может, вы сочтёте моё общество возможной альтернативой тому, кто заставил вас скучать этим вечером? - мужчина припустил в речь итальянского акцента, как делал всегда, когда старался понравится. Обычно работало безотказно, но как знать? Быть может, обиженная отсутствие спутника леди сейчас плеснёт ему, как первому попавшемуся, вином в лицо и уйдёт? Но, кто не рискует, тот не пьёт шампанского. На брудершафт. С красивой дамой.

Женщин принято сравнивать с алкоголем. Одни легки и сладки, другие крепкие и горькие, некоторые коварно ударяют в голову не сразу, обманывая мягкостью, от других мутится рассудок с первого бокала. Тяжело судить вино по бутылке - красивое царское имя и благородно-пыльная этикетка вовсе не означает, что внутри не окажется выдохшаяся кислятина, а глядя на плебейскую пластиковую банку и не подумаешь о том, какой божественный нектар может оказаться в сим непрезентабельном сосуде.
Украшения и платье женщины, занимавшей сейчас мысли Чезаре Ди Пауло, выдавали благородный сосуд. А жесты, тон и поза обещали интересное содержимое. Алый шёлк и рубины - горячий цвет, но почему-то он не вызывал ассоциаций с уютом и покоем горячего вина в глинтвейне. Напротив, блеск камней и лоск дорогих тканей в купе с заинтересованным и слегка агрессивным, провоцирующим, взглядом заставляла подумать, что это "вино" из очень глубоких погребов, и оно должно быть холодным. Среди духоты приторно-великолепного окружения об этом можно было только мечтать.
- Он в прошлом, - легко произнесла женщина, и Чезаре показалось, что он услышал хлопок вылетающей из бутылки пробки. Настоящие ценители никогда не накинутся на напиток сразу. Нет, его оставят "подышать", позволяя благоуханию наполнить воздух, и будут наслаждаться минутами томительного ожидания, пытаясь разгадать букет.
- Шёлк? Поверьте мне, сеньора, не он украшает Вас, а Вы его, - этот комплимент не был лестью ни на йоту. Что значил бы моток красного шёлка, если бы пылился в кладовке портнихи, или стал бы шторами? Нет, из такой ткани нужно шить только наряды для красавиц, и постельное бельё, для них же.
Взгляд спокойно проследил полёт салфетки, пока мысли уже строили не такую уж и длинную ассоциативную линию между красным платьем леди и шёлковыми наволочками, на которых, несомненно, прекрасно смотрелись бы светлые локоны. Но прежде чем испить вина, нужно убедиться, что это не яд и не подкрашенная соком водичка. Как уже говорилось - красивый сосуд ещё ничего не значит.
Чезаре наклонился, поднимая салфетку, не сгибаясь толком, а только чуть согнув колено выставленной вперёд ноги. Так кланяются гиппогрифу. Задержавшись на миг, мужчина разогнулся, держа в руке салфетку, словно трофей - белоснежная ткань в загорелой руке. Белый платок - подарок дамы рыцарю, а так же знак невинности и кроткого расположения. Чезаре хотелось рассмеяться. Кажется, эта леди действительно крепкий коктейль. Со слоем сладких сливок на поверхности. Очень тоненьким слоем.
- Моё имя - Чезаре Ди Пауло, - произнёс итальянец, бросая салфетку на стол и решительно усаживаясь напротив леди. - Быть может, и Вы окажите мне честь, назвав своё имя?
Да, бутылку открыть то открыли, а вот название на этикетке прочитать забыли. Впрочем, не важно, как вино зовётся - от одного аромата голова кружится.

"Женщины любят ушами" - известная истина, как и то, что мужчины отдают предпочтение в первую очередь тому, что видят. Именно по-этому часто женщины не замечают некоторых деталей, а мужчины не слышат того, к чему стоило бы прислушаться. Эта незнакомка, в платье дерзкого цвета, со смелой улыбкой и интригующим блеском в глазах притягивала взгляд, но её слова...Голос приятный, и эти кокетливые нотки - знакомо, ожидаемо, не противоречит планам. Но было в этом что-то опасное, и дело даже не в том, что эта женщина могла оказаться классической стервой, коих Чезаре не выносил. Если бы он прислушался к интуиции, он понял бы, что бледные осколки подсознания, не имеющие в мужской душе голоса, сейчас размахивают красными флагами и корчат чудовищные рожи. Но и заглянуть в себя не было желания - на своей территории, на хорошо знакомом поле боя Пауло чувствовал себя в безопасности. И если женщина хочет поиграть, почему бы мужчине это не позволить? На минуту итальянцу вдруг показалось забавным встать сейчас, откланяться и уйти, чтобы наблюдать мгновение лицо этой женщины. Не может же она предусмотреть всего? Но одно ясно точно - в своём первом суждении о ней Чезаре ошибся - она вовсе не хрупкая леди, ждущая своего короля.
- Жаль, что вы не хотите назвать своего имени, я уверен, оно так же прекрасно, как и его носительница. Но это ваше право, - чуть кивнув собеседнице, Чезаре наконец обратил взор на переминающегося с ноги на ногу официанта. Он принёс заказ дамы и теперь не знал, как привлечь внимание сеньора.
- Быть может, ваш шеф и меня порадует национальной кухней? В любом случае, сырая говядина, пармезан и оливковое масло найтись у вас должны, - Пауло даже не смотрел в меню, справедливо пологая, что за те деньги, которые он оставляет в этом заведении, он имеет право по-капризничать. - Карпаччо, будьте добры, ризотто с мидиями и креветками.  Вино..., - Пауло пару мгновений перебирал в уме названия и сорта, - Колле Сан`Антонио Соаве.
Подождав мгновение, пока официант испарится, Чезаре снова позволил незнакомке в красном, как он её называл, не имея возможности знать её имя, полностью владеть его вниманием.
- Вспомнить имя? Стало быть, мы знакомы, или вы известная личность? Синьорина, вы интригуете меня всё больше, - забыв о приличиях, мужчина следит за движением губ женщины и тем, как она прикрывает глаза...Какие тут могут быть приличия, она же его провоцирует, разве нет? - Но я не мог знать вас раньше, я не смог бы забыть, если бы встретил вас хоть раз.
Это уже не постановочные комплименты, Чезаре действительно увлёкся этой леди. Она кокетничала, её жесты были те же, что и у других представительниц высшего света, наученных соблазнять без обещаний. Но она делала это естественней. У многих прочих это выходило словно обязанность, но не в данном случае.
"Хищница...Чезаре, ты уверен в том, что ты сам - клыкастый и опасный? А что, как сейчас окажется, что ты тут ясноглазая жертва, строящая из себя вершину "пищевой цепи"? Слышишь,тебя уже убить обещают, если солжёшь".
- И как же вы узнаете, солгал я, или нет? И как узнаю я? - принимая правила игры, мужчина лишь решился их уточнить. Женщина поставила условие - "не имя", так значит, спросить можно всё, что угодно? Нет, спрашивать нужно так, чтобы даже солгав, она приоткрыла себя, ибо ложь - искусство не скрыть правду, а сказать ровно столько правды и лжи, чтобы первая потерялась в последнем.
- Ну что ж, первый вопрос. Что вы любите в этом мире? - задавая вопрос, Чезаре сразу же на него и отвечал сам. Ему лгать в таком ответе не было нужды, так может и от женщины он услышит правду?

Огонь не ласков и не нежен, даже если всего лишь танцует на фитиле свечки, но люди привыкли им лишь восхищаться, и не воспринимать, как опасность. А когда перед тобой вдруг приоткрывается жерло адовой кузницы, ты чувствуешь жар, что готов обуглить твои кости, когда смрад серы и плоти, обратившейся в пепел, ударяет в лицо - так же трудно поверить, что это тот же самый огонь, что мурлычет в камине или освещает твои покои во время очередного греха. Это адово пламя смотрит на тебя из глаз красивых женщин, с которыми ты этот грех совершаешь, но ты снова это огонь боготворишь. Мало кому удаётся заглянуть в ад раньше, чем покинуть этот мир. Ад - это не боль, не пытки, не вечность в наказании тела. Это вечность в наказании души. Это вечный плен. Жизнь коротка, и слово "вечность" в устах сметного ничего не значит.
Чего только не услышишь из уст священников во время мессы. Волшебники тоже верят в Бога, с одним лишь отличием - для них магия не происки дьявола, но божественный Дар. Вместо этого вида проступков перед Вседержителем, у магов есть множество других способов попасть в Ад. И сейчас перед Чезаре Ди Пауло сидела посланница Люцифера в чистом виде.
О, как вспыхнули её глаза, когда она описывала мужчине фурий, кои приходились ей, несомненно, сёстрами родными. Она гордиться своим именем.
"Алекто", - имя, произнесённое про себя, будто камень, упало на дно сознания, порождая громкоголосое эхо. В этом эхе Чезаре услышал и "я тебя предупреждал" внутреннего голоса, и "беги, чего ты ждёшь!", произнесённое инстинктом самосохранения. Но, как утверждают мудрецы, чтобы тебя услышали, нужно замолчать. И любопытство молчало, ждало, пока остальные наорутся до хрипоты и затихнут.
- Они зовутся Эвменидами, с тех пор как сменили гнев на милость, - тихо, ни к кому не обращаясь, произнёс Пауло, поднося к губам бокал. Он почти не чувствовал вкуса вина, кивнув официанту автоматически, и не обратил внимания на принесённые блюда. Страх? Да, пожалуй, это был страх.
"Жизнь, волшебство, чистота крови... Будь ты чуть внимательней, парень, этот вопрос мог бы и не задавать," - сказал Чезаре самому себе. И вдруг понял, что страх прошёл. Напротив него по-прежнему сидела женщина, а не враг. Просто женщина, предсказуемая, задающая предсказуемые вопросы и отвечающая то, что собеседник и ожидает услышать. Да, она точно не видит в мужчине рядом кавалера для приятного вечера. Фурии, если вспомнить, не особо нуждались в мужском внимании. Дьявол и его слуги принимают разные облики. Сегодня одна из них явилась на землю в этом красивом теле. Что ж, если нельзя грехи отмолить, можно хоть душу продать по-дороже.
Неизвестно, чего ждала Алекто, но Чезаре вдруг стало весело. Он рассмеялся, тихим смехом, глядя на собеседницу. Зрачки, ещё секунду назад чуть расширенные от нерешительности и толики страха, сузились в свете мерцающих свечей.
- Я к ним не отношусь, прекрасная Эриния, - Чезаре сделал глоток вина, теперь уже откровенно наслаждаясь вкусом и прохладой напитка. - В этом мире кто-то должен бороться за идею, кто-то - бороться с борцами за идею. А кто-то - наблюдать со стороны и устранять последствия. Надо сказать, вы и ваши друзья доставляете мне массу проблему, - усмехнувшись, Пауло отправил в рот креветку и пару оливок, не заботясь особо о том, как есть. Соблазнять он уже никого не собирался. - Я не аврор, не беспокойтесь, - тихонько добавил он, - я всего лишь целитель.
Чезаре подцепил на вилку кусочек маринованного мяса. Тоже маленький грех, потому, что сегодня пятница. Сколько таких вот маленьких грешков совершают люди в течение жизни, не замечая их? Зависть, тщеславие, прелюбодеяние - почти каждый совершал их. И эти люди с удовольствием порицают нарушителей заповедей - воров, убийц, предателей. Но ведь именно то, чему подвержено большинство людей - зовётся Смертным грехом. Следовательно - любой из здешних счастливых посетителей, пьющих вино и чревоугоничающих, соблазняющих чужих жён и  расплачивающихся звонкой монетой, с которой им жаль расставаться - преступники, ничуть не меньше, чем те, кто сидит в Азкабане.
- Кажется, моя очередь, - Чезаре снова обратил взор на Алекто. - Представте, что Дьявол предложил вам контракт. Но с условием, что пожелать вы можете только что-то для себя. Не для других, не для этого мира, а только для себя. За что вы готовы продать душу? - мужчина наклонился вперёд, вглядываясь в лицо собеседницы. Имело смысл спросить "за что вы продали душу?".

Отредактировано Chesare Di Paolo (2014-02-10 16:57:23)