Прошло уже несколько дней как она сюда попала. А казалось время остановилось.
Неважно как она попала сюда. Зачем она здесь. Для чего. Неважно. Неважно. Неважно.
Выкинуть все из памяти так просто для того, чтобы воскрешать в ней то, что так дорого.
Луна обвела взглядом мрачный и сырой потолок подземелья. Изредка казалось, что по нему кто-то пробегает. А может и правда пробегает, Луна не знала, было слишком темно, чтобы понять точно.
Но чтобы о чем-то подумать за неимением другого явления, для наблюдения и изучения в этой тьме, она размышляла, что может это бегают нарглы, утаскивая из верхних этажей мэнора вещи, и складирут их в одном им известном помещении. Или вспоминала какие существа любят такие темные места для своего обитания и представляла как им тут живется и где примерно могут быть их норки. Сложно думать о хорошем в такой обстановке - будучи пленницей, не зная причины по которой она здесь, не зная что с ее отцом, что с друзьями из ОД, оставшимся в Хогвартсе без нее. Не зная как идет война, не имея никаких новостей о том поймали ли Гарри и Рона с Гермионой, или нет. Хотя, наверно, об этом-то тут ей бы стало известно почти сразу. Было очень странно и жутко находится там же, где и самый темный и легендарный маг, убийца, захватчик, поработитель - Волан-де-Морт. О котором с самого рождения слышала, постепенное восхождение которого косвенно как и весь магический мир наблюдала, и вот теперь оказаться там же где и он. Для какой цели, почему, зачем? Луна не считала себя сколько-нибудь важной персоной для такого внимания, которое к ней проявили - остановили Хогвартс-экспресс, сняли ее оттуда и уволокли. Одну ее. Зачем? Для чего было создавать столько проблем?
Очень сложно было думать о хорошем тяготясь неизвестностью в резиденции Темного Лорда, в сыром и мрачном подземелье. Очень. Но Луна Лавгуд думала, уж поверьте, думала о хорошем. Она просто закрывала глаза и представляла все хорошее, как реальное так и не реальное, как прошлое, так и настоящее. Отца о котором думала и надеялась, что у него все хорошо; погибшую еще в ее детстве, да еще и на глазах мать, но не с тоской, что больше не увидит, а с теплом, радостью и...надеждой. Надеяться и верить - это Луна очень хорошо умела, нет не надеяться, а именно верить, всегда и до конца. Ну, просто верила, просто знала, просто чувствовала, что так все грустно закончится не может, это было бы очень нелепо, а Луна не верит в нелепости. (Хотя многие бы сказали обратное). Воспоминания спасали на какое-то время, но чувство безысходности становилось сильнее и верить во что-то хорошее уже казалось бессмысленным. И улыбаться и говорить что-то веселое становилось тяжелее, слишком было тут холодно, слишком темно, слишком тревожная атмосфера, очень много этих слишком. Но она все равно улыбалась и улыбалась совершенно искренне, ей только было жаль, что только этим и может здесь помочь, хоть как то развеселить мистера Олливандера... Его пытали и пытали жестоко, и Луна холодела каждый раз, когда старика забирали на очередной допрос. Что у него хотели выведать девочка не спрашивала, а сам мистер Олливандер молчал, видно не хотел, чтобы и она была как-то причастна ко всему этому и, возможно, у нее бы было больше шансов выйти отсюда когда-нибудь, чем у него. Но это были только ее предположения. Она не понимала зачем он здесь, а он не понимал зачем она, что же такого важного в ней было, что не пожалели времени и сил ее найти, схватить и доставить сюда. Выглядел мастер волшебных палочек очень жалко, очень слабым и очень дряхлым. Луна всегда ненавязчиво садилась рядышком, когда ему было особенно плохо , не давая себе воли просто сочувственно молчать с комком в горле от жалости или заплакать от тоски и безнадежности, а со всем своим энтузиазмом, на время и сама забывая где она и что с ней, принималась рассказывать всякие истории. Про животных, про магических и не магических, про чудесных и не очень, про существующих и не очень, а на ее взгляд очень существующих. Пересказывала сказки, которые любила с детства, всякие невероятные истории, рассказывала об их с отцом экспедиции и кого и что они там видели, рассуждала на что похоже застарелое пятно на каменной стене напротив - на старушку в чепце или же это просто старое пятно не заслуживающее внимания. И так почти без перерыва - говорила и говорила. И улыбалась. Искренне, светло, что казалось становилось не так мрачно, благодаря ее светлым речам в которых не было месту горю и тоске; свету длинных, хоть уже и порядочно, спутанных и тусклых волосах; свету ее голубых глаз, сверкавших воодушевлением воспоминаний. Казалось, что она вся светится, когда говорит, так вдохновенно говорит, вспоминает и снова говорит, даже встает и показывает что-то, немного размахивая руками, что ей казалось просто на словах невозможно передать. Но как только она замечала, что старый мастер забылся беспокойным, но все же сном, моментально как-то вся потухала. Раз не кому и ни к чему сейчас светить, ее силенок просто не хватало на себя. Поэтому тихонько встав, она переходила на лесенку, где было хоть немного света больше. И прислонившись к сырой стене, закрыв глаза, задумывалась о своем, старалась это сделать. Задуматься так, чтобы не думать об отце и что с ним, а вдруг это все происходит потому что они печатали в Придире правду. И она так этому потакала, радовалась, что они с отцом так помогают Гарри, держат в курсе реальных событий волшебников, которым не нужно ложь подвластного Пожирателям и их режиму Пророка. Да нет, ерунда, они, наверно, и по другому могли это остановить, а может и остановили... Зажмурившись и помотав головой Луна отгоняла, заслоняла эти мысли. Представляла, что тот неяркий свет, что вот сейчас хоть на чуть-чуть в глазах отражается, вовсе не свеча, не факел, ничего такого, а это солнце сквозь листву. А вода, нередко падающая с потолка, вовсе не вода, а дождь с листвы упавший. И так день ото дня и день за днем. Так было грустно ей, хоть и старалась видеть свет и радоваться хоть чему-то. Но сил ее душевных было уже мало. Переживала за отца, друзей и ничего тут не могла поделать. Отгоняла мысли, но они снова возвращались, потому что не на что было больше обратить внимание, не чем было заняться, не чем отвлечься.
И отдавая все свои силы на радость и надежду, не получая ничего извне, тихонько гасла эта вся ее дурацкая надежда. Но вида не выказывала девушка ни разу. Такой талант дарить тепло, когда не получаешь ничего в замен. Луна старалась, ради Олливандера, ради себя, чтобы хоть как-то сохранить здесь рассудок. Но неожиданно и у Луны появилась некая отрада, некий свет, потому что это была жизнь. Это было настоящее. Это было на самом деле, это была реальность, не воспоминания и не мечты. Это был человек. Это был - Драко Малфой. Так странно, но это была правда.
Когда Драко зашел в первый день и молча поставил поднос с едой и ушел, Луна и не обратила внимания толком кто это и зачем и равнодушно посмотрела на принесенную им еду, оставленную на ступеньке. Есть может и хотелось, но не хотелось вообще. Да вот так странно.
Чувство голода очень легко забывается, когда мысли совсем о другом. О других. Когда ищешь надежду каждый миг и, кажется, что стоит только отвлечься и последние ее горстки просочатся сквозь пальцы и исчезнут, оставив в душе эту страшную пустоту. Страшнее пустоты нет ничего. Наверное ее лучше всего олицетворяют дементоры - эти стражи тьмы, эти существа не оставляющие ничего, только страх, только безнадежность, только пустоту.
У Драко Малфоя здесь был его дом, родной дом, где творилось такое страшное, и видно было, что и его это совсем не радует. В школе Луна мало на него обращала внимания - заносчивый и грубый, несправедливый, мог и подразнить ее, увидев, как проходя мимо махает руками отгоняя мозгошмыгов. Ничего интересного. Просто парень, которому не чем заняться, и на которого совсем не стоит обижаться. Не может же он в конце концов не понять, когда станет старше, что ведет себя глупо, а никак не благородно-аристократически. Вот и все, что Луна о нем знала и хотела знать. И ах, да, он же состоял в Инспекционной дружине, которая с таким печальным исходом в итоге, гонялась за Отрядом Дамблдора и используя свою власть, которая была выше власти старост, притесняла всех кого могла. А Амбридж, считая, что для достижения целей все средства хороши все им спускала. Ну, вот теперь, наверно, и все что Луна знала. Что Драко был ловцом в команде Слизерина, это она и вовсе запамятовала, а может и вовсе не знала, присутствуя на мачте очень отрешенно и следя только за своими друзьями и желая им победы, когда она для них так важна.
И вот теперь каждый день, по два раза в сутки, этот самый Драко Малфой, о котором Луна почти ничего не знала, да и не хотела знать (а зачем, когда можно прочитать о морщерогих кизляках и думать об этом весь день, а вокруг столько студентов, которым до нее нет вообщем-то дела, а насмешки это не то внимание, которое ей было важно, это было никакое внимание), спускался к ней в подвал с подносом.
А есть просто не хотелось. Сама мысль о еде внушала отвращение. После проигнорированной в первый раз еды, Драко пришел снова и мрачно остался в подземелье, похоже и не собираясь уходить пока она хоть чего-нибудь не съест. И пришлось начать есть, уже из жалости к нему, что вот приходится находится тут, когда можно провести время и в тепле, например, в своей комнате, занимаясь, чем то более интересным, чем смотреть на девчонку вздумавшую морить себя голодом. А она не думала морить. И не упрямилась. Ей просто не хотелось. Но что не сделаешь ради благородной цели, избавить Драко от унылого времяпрепровождения с ней тут. Это было даже вроде какого-то испытания - съесть все и даже гордится, хоть как-то и немного дурно становилось. Так Лавгуд Луна развлекалась и попутно не замечала как переставала грустить, грустила, но уже чуть меньше. Может все дело было и в вовремя восполненном пробеле в питании, а может просто в присутствии такого же школьника, как и она, уже не давало чувствовать себя так одиноко. Он учился в той же школе, в родном им Хогварте, знал одних учителей, одних людей. Он жил почти целый год там же и тем же чем и она. Конечно, их жизнь в Хогвартсе была разной, но и была одной. Луна видела, что Драко приходится, даже скорее хуже чем ей. Он был дома. Но дома у него не было. Он был пленником со своей семьей в собственном доме. И даже не пленник, но и не хозяин. Просто никто. И все могло изменится в единочастье. Мало ли что пришло бы в очередной раз Лорду на ум, мало ли чем ему бы не угодил кто-то из Малфоев и все. Конец твоего мира. Конец прошлому и нету больше настоящего и не будет будущего. Никогда. Какое страшное слово, наверно оно идет наравне с Пустотой. А может и дальше. И так день за днем, не зная что будет завтра, не видя надежды и не видя выхода. Только ждать. И только наблюдать, как по дому, где ты проводил время еще ребенком ходят Пожиратели, Лорд, проводятся пытки, ведется разгульный и отвратительный образ жизни этой своры прихвостней, любящих только убивать и грабить. И за душой у которых ничего нету. Было, наверное, когда-то и не стало. Они сами сделали свой выбор. А ты не можешь ничего сделать. Не можешь ничего изменить. Только наблюдать и только ждать. Но не верить, что это когда нибудь кончится. Кажется, что это будет длится вечно и ничем, ничем хорошим не закончится. И Луна все это видела, все это чувствовала, хоть и не знала почти ничего. И поэтому покладисто и старательно пыталась съесть все, что приносит ей Малфой. Старалась и изредка тихо улыбаться, но пока молчала, ей казалось, что Драко на данный момент не перенесет ее речей о чем либо, и хмыкнув с раздражением наложит на нее Силенцио, для верности. Нет, так она, конечно, не думала, то есть думала, но ей не казалось, что Драко так поступит, а даже представив это все, ей становилось веселее еще хоть чуть-чуть. Поэтому стараясь болтать чуть поменьше, Луна старательно выполняла свою единственную обязанность здесь - съесть эту несчастную еду. Может она и была очень вкусной, ее явно не кормили тем же чем и домовиков, например, а обедами и ужинами самих обитателей мэнора. Но что обед домовиков, что высококулинарные изыски, Луне было все равно, к еде особенно сейчас, она испытывала равнодушие. Надо было съесть, вот и все что она думала. А вкуса еда не имела, он конечно был, но для нее сейчас нет.
И вот новый день и новый приход гостя, как это ни странно звучит для хозяина всего этого поместья, Драко Малфоя. Спустившись по лестнице и поставив поднос доверху забитый всякой едой, от вида которой Луна мысленно вздохнула, понимая что и за час с трудом с этим управится, Драко зажег волшебную палочку и поинтересовался:
- Сегодня карп, Лавгуд. Ты любишь карпов?
Мм, каарпы? - тихо протянула Луна с легким оттенком и задумчивости и интереса, - Я даже и не знаю как ответить на твой вопрос, Драко. Здравствуй кстати. Это так здорово с твоей стороны все-таки приходить и болтать тут со мной иногда... Так вот карпы. Тут у меня есть две версии, - девушка смущенно улыбнулась, - Либо я карпов ела, но не знала о том, что карп это именно карп, ведь очень сложно понять, что это карп или не карп, когда он уже не карп... Луна замолчала и через время добавила, - Либо вариант второй, что я карпов просто никогда не ела. Так что на вопрос люблю ли я карпов, с учетом того, что я не уверенна, что их пробовала ответить не могу, Драко. Но знаешь, мне кажется, что скорее люблю. Ведь это карп... Лавгуд еще разулыбалась и вспомнив, что хотела болтать поменьше, с тоской принялась за еду, есть скорее не хотелось, вроде и хотелось, но не хотелось, все как обычно. Но что-то совсем не хотелось. Питание два раза в день это слишком для хрупкой Лавгуд, хорошо, что еще и завтрака нету, подумалось ей. Откуда взяться голоду, когда даже не устаешь, а просто сидишь или бродишь неподалеку, пока опасаясь пройти дальше в темноту подземелий. Со вздохом отложив вилку хоть на время и подперев голову руками Луна задумчиво посмотрела на бледного и без каких либо эмоций на лице парня и задала ему вопрос, чтобы хоть как-то отвлечь внимание от своего бездействия и вообще хоть как-то может расшевелить Драко, который явно был тоже в каком-то своем далеком мире, в своих мыслях и в своих переживаниях. Ну, а если не ответит - не беда, вздохнет и продолжит трапезу, только выдержит ли сам Малфой в молчании часа два, пока Лавгуд управится со всем, что он притащил, это тоже тот еще вопрос. - А ты любишь карпов?
