Демельза неодобрительно хмыкает, оглядывая темную спальню и прислушиваясь тошнотворному тиканью часов. Взгляд её изумрудных глаз, как и три минуты назад, останавливается на самой маленькой стрелке и девушка пытливо вглядывается в темноту.
  Кончики её тонких пальцев нетерпеливо и даже слегка нервно постукивают по скрученной газете.
  Как бы не хотелось ей ускорить движение этой самой стрелки, ничего не получается. Бессонная ночь течет медленно и вяло, не суля ровным счетом ничего хорошего и приятного.
  Она в очередной раз ложится, честно пытаясь уснуть. Опускает отяжелевшие и слегка опухшие веки, сомкнув ресницы. Пытается отключить мозг, но мысли о насущном вновь и вновь проникают в дебри её сознания... Демельза недовольно фыркает, ощущая собственную беспомощность и полное отсутствие настроения.
  Даже свет луны, проникающий сквозь окно, не радует юное сердце волшебницы. Сердце? Оно колотится непривычно бешено и неистово, стучит во много раз быстрее, чем то нечто, что стучит в часах. И, пожалуй, даже громче. Она ощущает как пульсирует каждая венка, как громко стучит в висках. Это плохо.
  Но не странно. Что может быть странного в том, что она, Демельза, по простоте своей душевной, заболталась и выпила лишнюю порцию кофе? Ей тогда казалось что это невинная мелочь, но теперь...

  Теперь ей точно не уснуть и она поднимается, опираясь на локти. Где-то в подреберье начинает зарождаться маленький серый комок праведного гнева и неоправданной злобы. На саму себя, на обстоятельства, на всем известное свойство кофеина - выводиться из организма только через три-шесть часов, и на весь мир, конечно же.

  Неаккуратно набросив покрывало на постель, Демельза одевает халат поверх своей забавной пижамки и прячет палочку за резинку трусов. Не лучший вариант, но что поделать... Решительно потянувшись, дабы размять затекшие мышцы, девушка завязывает пояс на халате бантом и смело, но достаточно тихо, направляется к двери. Пушистые тапочки покоятся в её руках - не стоит сообщать о своем бодрствовании противным шаркающим звуком. 

Кто знает сколько ей придется шастать по коридорам в одиночку... Но вот Демельза, уже собираясь окунуть холодные ноги в тапочки, отчетливо слышит чьи-то шаги. Она замирает и вжимается спиной в стену, словно желая пройти сквозь неё и исчезнуть. - Попала.
- Попала.
- Попала. - надоедливым эхом звучит одна и та же мысль.
  Но, к счастью, шаги проходят мимо, и девушка довольно выдыхает. Мало ли кто может ходить тут по ночам.
Она неуверенно нащупывает палочку сквозь халат, и выдыхает ещё раз. Кажется, пронесло...

  Вот шаги замирают вдалеке, и Демельза отстраняется от стены, намереваясь продолжить свой путь. Потеряв бдительность, она упускает тот факт, что источник шаркающих шагов начинает пятиться. И, уверенно завернув за угол, сталкивается с чем-то... кем-то. Сталкивается с неизвестным объектом.
  Девушка закрывает собственный рот ладонью, боясь что из гортани невольно вырвется панический крик, и недовольно щурится. Она отступает на несколько шагов назад и глубоко вдыхает, недоуменно глядя на неизвестный объект.
- Себастьян! - гневно шипит она, узнав в этом самом объекте старого приятеля, - Чтоб ты был здоров.
  И принимается гневно выравнивать складки на халате резкими движениями свободной руки. Во второй все таки тапочки.

В воздухе повисает неловкая пауза, не нарушаемая ровным счетом ничем. Ни малейшего звука от застывших тел, помимо тихого дыхания и сердцебиения Демельзы, конечно же.
  Её глаза, привыкшие к темноте за долгие часы бодрствования, явственно различают знакомый силуэт и даже некоторые отдельные черты, свойственные только Ему. Гневное сопение девушки постепенно утихает, а её озлобленность и волнение уступают место спокойствию. Даже какому-то непривычному, но, несомненно, приятному для неё, и особому ощущению. Ощущению словно все в порядке, а беды и невзгоды навсегда остались позади.

   Впрочем, это чувство она объясняет очень даже банально:
- Это не Филч, не миссис Норрис, и не кто-либо другой, представляющий для меня хоть малейшую опасность. - убеждает она себя и едва заметно кивает, явно довольная своими простыми рассуждениями.
- Я-то буду, а вот тебе хотя бы тапочки одеть нужно, - шепчет ей Себастьян.
В темноте ночи он выглядит как-то... Непривычно для неё. Так, словно скрывает какие-то тайны и черты. Словно за спинйо в руках прячет загадку, которую ей, Демельзе, очень хочется разгадать.
- Тапочки? - её бровь вопросительно ползет вверх в немом вопросе, хоть девушка и прекрасно понимает: её мимику тут никто разглядеть не сможет.
  Рыжий тем временем делает шаг к ней и протягивает руку вперед. Демельза  застывает в нерешительность, явно не зная   чего ожидать.
- Ночь сегодня холодная... - говорит он, схватившись рукой за тапочки Демельзы. Она покорно отпускает пару вышеупомянутых и кивает, мол, да, холодная, толком и не понимая - на кой ляд ему сдались эти тапки?
  Освободившаяся рука ныряет под халат и извлекает из недр одежды волшебную палочку.

- Люмос, - коротко командует девушка и конец её палочки "зажигается" холодным тускловатым светом. Впрочем, и этого света достаточно, чтобы суметь разглядеть лицо Себастьяна. Заглянуть в его выразительные зеленые глаза, насладиться бликами на кудрявой рыжей шевелюре, оценить такие знакомые и такие близкие черты...

  Демельза, явно задумавшись, слегка закусывает губу и мягко улыбается.
- А ты почему это не спишь? - спрашивает она достаточно тихо, но слышно в ночной тишине, - И много ли вас тут таких, когтерванцев, ведущих ночной образ жизни?  - намеренно делает ошибку в "когтевранцах" и заинтересованно склоняет голову набок.

Ступни Демельзы поочередно проскальзывают в мягкие тапочки, и её улыбка в один момент становится немного нежнее. Нужно отдать Себастьяну должное - он таки заботится о ней, не требуя ничего взамен.
- Вот она - бескорыстная дружба! - мысленно ликует она, глядя на парня из под полуприкрытых век.
- Жаль, что лишь дружба...  - и девушка едва заметно хмыкает, облизав сухие от жажды и долгого молчания губы.

- Не спится, - отвечает он, отвлекая девушку от тех мыслей, что уже обрадованно метались от одной стенки черепной коробки к другой, и нахально трепались между собой. Демельза таращится на Себастьяна, удивленно моргнув, и внимательно слушает:
- Из всех я первый, кто осмелился в этом году пойти погулять ночью... - тихо говорит он, - Это ты так думаешь, - мысленно отзывается она, и рыжий, даже не подозревая, подтверждает её слова,- Во всяком случае, я не знаю ничего о вылазках других.
  Демельза скупо кивает, мол, да да, именно так, и самодовольно усмехается.
- А ты почему здесь, а не в теплой постели?
- Не спится, - отвечает она, припомнив недавние слова Себастьяна, и вновь улыбается своей привычной мягкой улыбкой. Не станет ведь она, приличная и умная дама, рассказывать как сглупила накануне, выпив этот чертов кофеин... Демельза недовольно хмурит брови, невольно высказывая свою озадаченность. Однако к ней приходит понимание того, что Себастьяну может не понравится вот эта её необъяснимая задумчивость, ну или он попросту, как сейчас модно выражаться, "выпасет". Поэтому, многозначительно приподняв бровь, она следит взглядом за пролетающей мимо мухой.
- Разлетались тут всякие, - говорит Демельза, тихо хихикнув, и переводит взгляд на парня. Мысленно она прокручивает события дней минувших в поисках нужных тем для дружественной и непринужденной беседы.
- Давно мы с тобой в квиддич не играли. И вообще, надо бы выпить с тобой чашку... чая, - говорит она тихо и спокойно, глядя в глаза Себастьяна ясным и спокойным взглядом.
- Переживаешь, наверно, перед отборочными? - неожиданно даже для самой себя спрашивает юная волшебница, протягивая свою худосочную руку к запястью подростка. Но вот пальцы девушки прикасаются к коже Себастьяна, и её рука, невольно дрогнув, отправляется в карман халата Демельзы, по воле вышеупомянутой хозяйки. Или не по воле? Но Демельза Оливия Робинс сейчас однозначно смущена своим выпадом.
  Она стыдливо отводит помутневший взгляд, но нежная и слегка глуповатая улыбка не сходит с её губ.

Отредактировано Demelza Robins (2011-06-22 23:05:31)

- Честно сказать, - отвечает он, - Переживаю по другому поводу...
  Бровь Демельзы в очередной раз вздымается вверх, превратив её лицо в маску тупого недоумения и немного вопроса. Что может быть вызывать больше волнения, чем квиддич?!
- Я всегда знала, что честность ни к чему хорошему не приводит. - вяло размышляет она.
- Влюбился он, что ли, - собирается хихикнуть девушка, смакуя удачную фразу и представляя его реакцию.
- А вдруг и впрямь... Ткнула палочкой в небо, - и она хмурится, представляя как Себастьян сейчас ответит "да, влюбился" и начнет рассказывать про какую-то "когтерванку", тили - о Боги! - слизеринку, в которую влюблен безответно со второго курса.
  Ревность остро колет Демельзу, но она и виду не подает, продолжая молчать и оставив коварный вопрос при себе. На будущее. Она спросит только тогда, когда убедиться что он действительно НЕ влюблен.
- Чего мне ревновать... Он мой друг. ДРУГ, - при этом настойчиво убеждает она себя, и чем больше убеждает, тем больше убеждается в обратном. - Ну, он, конечно, хороший, красивый, умный, общительный, чуткий и  все такое, но мы не можем же потому что... - поток мыслей обрывается и Демельза упрямо не может найти аргументов.
- Рано, рано переживать, он ещё ничего не объяснил! Подожди ещё немного и он, не выдержав паузы, скажет все сам. - решает перевести тему она, умело скрывая своё фиаско в плане поставления перечня аргументов на тему, почему у них не может быть отношений.
- Вот-вот скажет! - уверяет себя она, внимательно глядя в глаза Вальмонта.
  Но рыжий не говорит ничего, а делает шаг вперед, нахально не оправдывая её ожиданий, и неожиданно берет Демельзу за руки. Она ощущает легкую дрожь и на этой прекрасной ноте наступает очередь подниматься и второй брови. Себастьян подносит к своему лицу холодные ладони и юная волшебница ощущает его теплое дыхание. Внутри, где-то за грудной клеткой Демельзы тоже поднимается совсем непривычный, но приятный жар. Ревность и все мысли, что бились к голове до этого момента, забылись напрочь, оставив лишь приятный осадок и ощущение пустоты, которая вот-вот наполнится новыми чувствами. Кончик палочки освещает его красивое лицо бледно-голубым цветом и юная волшебница тихо выдыхает, слегка вздрогнув. Она не знает как побороть это наваждение. И не может решить, нужно ли с ним бороться.
- Я, - начинает она и запинается, удивленно моргнув. Её брови опускаются в обычное положение и лицо приобретает то выражение нежности и трепетного обожания, которое бывает на лицах юных влюбленных и просто тех, чью душу поборола страсть. - Спасибо, так намного теплее, - говорит она и томно вздыхает. Её сердце бешено колотится, даже, кажется, ещё быстрее чем раньше. Себастьян всегда относился к девушке с некой нежностью и теплом, но она никогда не выносила это самое тепло за рамки дружбы. А сейчас... Сейчас они впервые нарушают границу и это, конечно же, смущает юную волшебницу.
- Что тебя беспокоит? Расскажи... - говорит она. Все тревоги остаются позади на эту короткую ночь и Демельза, того не осознавая, стремится отплатить за испытанные чувства той же монетой...

Отредактировано Demelza Robins (2011-06-24 16:03:38)

- Тогда почему ты дрожишь? - неожиданно спрашивает он.
- Выпас. - вяло констатирует Демельза и отводит смущенный взгляд. Ну, все, хватит. Она, в конце концов, не юная невинная девчонка. Или таки да?
- Не могу же я вот так вот, на ровном месте, просто так в него влюбиться! - возмущенно размышляет она, окинув взглядом задумчивое лицо парня. - Он несомненно хорош, но..
- Совершенно не тот типаж, совершенно не тот человек. - она тихо хмыкает вновь отводя взгляд. Ответа никак не находится.
- Почему я дрожу?
- Впрочем, ничто ведь не обязывает меня любить вечно. И вообще его любить. И вообще вообще вообще - с чего это я взяла что он ко мне питает какие-либо романтические чувства?
- Как бы банально это ни звучало, я боюсь потерять ту, из-за которой мое сердце колотится с бешеной скоростью, даже не познав полного счастья нахождения с ней... Я боюсь, Она меня не примет, - отвечает тем временем Вальмонт, ненавязчиво вытягивая Демельзу из плена её собственных нахальных мыслей.
  Она тихо вздыхает и виновато улыбается. Вяло, устало. Её глаза сейчас пожалуй блестят так, словно она вот-вот расплачется. Но нет. Робинс не будет плакать. Она все понимает. Прекрасно все понимает.
- Вот так-то! А я уже напридумывала тут, поразмышляла. Эх, не стоит делить шкуру не убитого медведя. Простые манькие истины, будничные банальности. Как я могла упустить их?
- Ты слишком драматизируешь, - говорит Демельза, подсознательно пытаясь развеять уверенность Себастьяна в тех чувствах, которые он теоретически питает к этой самой сопернице, о которой юная волшебница не знает, и знать не желает. - Это, конечно, очень романтично, но вместо тысячи слов намного лучше будет если ты просто подойдешь, и предложишь ей себя.
   Ладони Робинс выскальзывают из рук Себастьяна, и она неловко топчется на месте, явно намереваясь уйти.

Он молчит.
  Она молчит.
  - Отлично! - вяло констатирует Демельза, застыв на месте и недовольно поморщившись. Её взгляд быстро и энергично скользит по полу коридора в поисках чего-либо, на что можно было бы отвлечься, но, неожиданно для себя, девушка замечает периферическим зрением резкое движение. Испугавшись, она пытается отпрянуть, но руки Себастьяна обвивают её худые плечи, и она, в свою очередь, отчетливо ощущает соприкосновение своего виска и его щеки. Каждая жилка в её теле дает о себе знать неистовой пульсацией. Нет... Это, по сравнению с тем, что было до встречи с Вальмонтом, просто детский лепет.
  Она молча проглатывает корм в горле, так и застывая в непонимании. Что делать? Что предпринять? Обнять в ответ? Но ведь это обязательства, признания, ответственность, овечьи ласки... Робинс недовольно морщит нос и немного неохотно обнимает Себастьяна, сжимая в руке основание палочки. Края ногтей впиваются ей в кулак, и девушка ощущает боль. Она, Демельза, помнит: всякая хорошая дружба обычно неудачно заканчивается вот такими вот объятиями, поцелуями, признаниями. Иллюзиями.
- А позже мы решим, что не сошлись характерами, - едва слышно шепчет она, продолжая свои мысли, - и ты будешь вынужден постоянно обзывать меня глупейшим существом на планете, вымывшим перекисью мозги вместе с натуральным цветом волос, а я буду чернить тебя в глазах окружающих, старательно пятная репутацию рыжего Вальмонта, который бабник и разгильдяй, - её голос звучит спокойно. Так, словно она рассказывает заученную сказку, которая не имеет никакого отношения к ней. Она ненавязчиво отстраняется от парня, стараясь не смотреть в его зеленые глаза.
- Кофеинизм, - говорит она почти сразу, - это такая наркомания, характеризующаяся особыми психическими и  физическими состояниями. Из физических - головные боли, бессонница, учащенное сердцебиение.

Офф: Бал! *Пихнула в плечо* Тут должно быть приглашение на бал, а не жаркие признания и два тела на полу коридора в итоге)))
  Вальмонт возводит глаза к потолку, и этот театральный жест, по каким-то странным причинам, является для Демельзы пугающей нестерпимой пыткой. Она, застыв на одном месте, лихорадочно пытается протолкнуть ком страха и неприязни, что застрял в её глотке, не давая дышать, возводит на парня дикий неспокойный взгляд изумрудных глаз, едва различимых в тусклом свете палочки.
  Когда кусочки пищи попадают в легкие, они начинают там загнивать, и вскоре человек умирает. Какова вероятность того, что несчастная Демельза скончается от комка гниющего страха. От комка неприязни, которой разрастется по всему телу и затуманит разум девушки. Вернее то, что осталось от разума.
- Мне плевать, - говорит Вальмонт. Он смотрит на Рорбинс исподлобья, отчего по её спине проходит дрожь. Её лоснящиеся губы искривляет противнейшего вида улыбка, выражающая одновременно и все её смешанные чувства, и ровным счетом ничего. То Ничего, которое пишут с большой буквы и и обычно ошибочно принимают за Ого-го. Вот, как сейчас это делает Себастьян.
- Плевать на то, что будет дальше, слышишь? Я хочу, чтобы ты была рядом сейчас, хочу, чтобы ты была счастлива в любом исходе! - говорит он.
- Да, я боюсь, - мысленно говорит Демельза. Но нет, не ему: себе. Она прекрасно знает что значит это "я хочу чтобы ты"... Неужели отношения с ним не принесут ей ничего больше типичного человеческого эгоизма?
- Да, я боюсь что мои надежды будут неоправданны. - И ей, наконец, удается сделать спасительный глоток. На миг становится немного легче.
- И... Если уж наркотик будет столь сладок, то и наркоманом мне быть не грех! - говорит он, и Демельза поспешно отводит взгляд.
  - Да, я боюсь разочарований. Да, я боюсь страданий и боли. Да, я боюсь закончить все слишком быстро, слишком некрасиво, слишком... Слишком. 
- Это уже слишком, - притихшим голосом говорит она, не решаясь поднять взгляд. Что говорить? Как объяснить? Стоит ли объяснять?... Стоит ли объяснять психологическую причину подобных минутных порывов. Стоит ли рассказывать ему как она надеется на то, что вот это, что происходит сейчас, вовсе не минутный порыв. Стоит ли упомянуть поговорку о том, что все, быстро начавшееся, кончается не менее стремительно.
- Мне нужно время. - говорит она, медленно поднимая взгляд на Себастьяна.
- Демельза Оливия Вальмонт. А что, звучит, - мысленно говорит девушка и тихо вздыхает.

- Д-да, я понимаю, - говорит Вальмонт, и пытливый взгляд её изумрудных глаз настойчиво сверлит его красивое, правильное, лицо, наивно, но настойчиво пытаясь различить в темноте хоть какие-то эмоции. А как красиво ложится тень на ту часть лба, что едва освещена светом палочек, как красиво другая теплая тень огибает его скулу, плавно спускаясь к подбородку, как прекрасно играет свет на его щеках... Этот её взгляд голодного хищника впивается в его зеленые глаза, взгляд которых парень, наконец, осмеливается поднять. Кажется, лишь на одно мгновение, природный интерес овладевает Демельзой и она, повинуясь своему характеру, пытается проанализировать поведение Себастьяна. Пытается взять его под свой контроль, понять, узнать все его скрытые мысли и желания... Ведь что он только что, казалось бы, сделал? Он предложил ей себя, целиком и полностью доверившись ей и её чувствам. А она? А она его отвергла. Пускай временно, пускай не полностью, но все же отвергла. И это именно так, а не наоборот, и потому отчасти прекрасно для Демельзы, которая сейчас этого совершенно не осознает, но определенно чувствует. Испытывает те же самые триумфальные ощущения, которые приходят к ней после исполнения заветного желания, или после победы, впрочем, никак не выдавая внешне того, что с сейчас ней происходит.
  Ведь помимо всего прочего, сейчас, в эти короткие минуты молчания, Демельза ощущает то, что ощущает порой каждая женщина или девушка, которая хотя бы немного уверенна в том, что её любят и добиваются. Пусть не так настойчиво и неистово, как об этом пишут в романах, но все же так, как ей, пожалуй, мечталось в далеком детстве...
- Но я был бы несказанно рад, если бы на бал, посвященный Хэлоуину, мы пошли, - говорит он, отрывая девушку от её подсознательных наслаждений, которые она не может понять в силу своей молодости и неопытности, и взгляд её меркнет, - Вместе.
  Его зеленые глаза светятся той, как ей кажется, жертвенной решительностью, которая максимально приятна если не сердцу Демельзы, то её самолюбию, которое уязвить так же легко, как и вознести к небесам.
- Я согласна. - говорит она, лишь на миг прикрыв веки. И в этот миг ей представляется что она королева Англии, или хотя бы герцогиня, а Себастьян - её тайный воздыхатель, запретный любовник, и, согласившись на связь с ним, она рискнет своим положением, статусом, и, быть может, даже жизнью, но именно потому и рискнет, что все опасно, невероятно рискованно, но в то же время прекрасно.
- Нокс. - говорит она почти не слышно, едва двигая губами, и свет на конце её палочки меркнет. Её глаза едва заметно блистают в темноте, наполнившись непонятной влагой, и Демельза делает несколько шагов вперед по коридору. Сейчас она вернется в комнату, ляжет, и, пожалуй, до самого утра не сможет уснуть, ощущая как тонет её разум в самых разных грезах и беспорядочных мыслях... А сколько недосказанного томится в её груди. Сколько тайного и неведомого, пожалуй, даже ей, срочно нужно рассказать кому-то, кому можно доверять и довериться...
- Спокойной ночи, - выдыхает она почти нежно и проходит вперед, мимо Себастьяна, пряча палочку под халатом. Она пытается улыбнуться, но улыбка эта выходит хоть и искренне нежной, но какой-то... Недоулыбкой.