Солнце, это ненавистное солнце. Оно было повсюду. Оно грело спину и слепило глаза, заставляя жмурится, вне зависимости от того, в какую сторону повернешься. И если бы оно жарило еще чуточку сильнее, Миллисент бы взмокла, не смотря на все ухищрения косметических чар. Девушку нервировало то, что она не могла сейчас скрыться от этих раздражающих ярких лучей. У нее почти текли слезы из глаз, потому что у Булстроуд была аллергия на яркий свет. Солнце могло бы стать причиной того, что ее волосы могли бы стать светлее, что девушку не радовало ни капли. Слишком много сил она тратила на свой внешний облик. Все должно быть идеально, тем более сейчас.
Ритмичный стук каблучков по тротуару настраивал на рабочий лад. Нужно быть уверенной в себе, на ней сейчас тяжелым грузом весела ответственность. А для девушки это слово было всегда со смыслом. И, как назло, она могла опоздать. Не рассчитала на тот момент, что решила прогуляться по незнакомой части Лондона. Конечно, можно было воспользоваться летучим порохом, но как сказано ей было, для пользования камином, нужно было стребовать разрешения. Унижаться ради такой мелочи, как и унижаться в принципе, ей не хотелось ничуть.
Навстречу, плотным потоком шли магглы. Впрочем, может быть, волшебники в этой толпе тоже были. Но бесило сейчас в этой толпе Миллисент не отсутствие магии, нет. А то, что почти каждый маггл носил солнцезащитные очки, как они их называли. По маггловеденью у Булстроуд было удовлетворительно, по этому сказать точно, как эта штука называлась, она не могла. Но от этого темноволосой было не легче. Она не терпела на своем личике ничего кроме невесомых косметических чар, легкими тонами подчеркивающих естественность в выгодном свете. И сейчас она почти согласилась с собой уступить принципам и привычкам, лишь бы избавиться от осточертевшего солнца.
Почему же Миллисент выглядела сейчас крайне аккуратно, не смотря на обычную внимательность к собственному внешнему виду? А причину эту звали Фаунус. Фаунус Булстроуд, отец Милли. Девушка нередко в последнее время признавалась себе, что отец был ее кумиром. Она хотела быть похожей на него. Успешного, достойного, уверенного в себе и добившегося своего высокого положения в обществе самостоятельно. Он, конечно же, Министром Магии не был, но, работая в отделе по борьбе с незаконным применением магии можно неплохо надавить на нужных людей, были бы связи. А у Фаунуса таких связей было достаточно. К одному из информаторов он и послал дочь с толстой папкой, спрятанной в складках мантии.
Если бы мать Миллисент, Бастет, которую сама девушка про себя называла исключительно по имени, не была бы такой дурой, то Милли попыталась бы сменить себе кумира. Но она была лишь безвольной тряпкой, позволяя своему обожаемому мужу поступать так, как его душе угодно. Если бы не тетушка, то мать вообще бы сгнила в своей безысходной тоске. Сенте всегда казалось, что будь она на месте Бастет, и полюбив собственного мужа, она бы заставила его обратить на себя внимание. Но что значило мнение пятнадцатилетней девчонки, если оно даже отца не интересовало, что злило ее и заставляло по ночам терзать себя ненужными мыслями.
Девушка фыркнула, сдувая прядку со лба. Ее прическа была аккуратно уложена, на нее было потрачено немало времени, как и на весь опрятный облик. Но за время ходьбы эта упрямая прядка выбилась, лезла на лоб и доставляла неудобство. Табличка на двери, перед которой на пару мгновений застыла Миллисент заставила темноволосую задуматься. "Вальмонт" - гласили витиеватая вязь на куске металла. Конечно, вряд ли сам Себастьян являлся тем самым информатором, но он вполне мог оказаться по ту сторону двери. Впрочем, вряд ли. Это же рабочий кабинет. Да и не так часто встречались они с этим когтевранцем, чтобы Миллисент нервничала по этому поводу. Переживала девушка только потому, что могла не тщательно выполнить поставленную задачу.
Получив приглашение войти, слизеринка почти нежно взялась за ручку, тихо вздохнув. Цок-цок-цок. Тихий стук каблучков по полу, скрадываемый ковром. Странно видеть было такое светлое помещение в сочетании с уютном почти жилого помещения. Хотя, кто знает, может оно было жилым? Взгляд девушки быстро переместился на того, кто сидел за столом. А в кресле вальяжно развалился Себастьян Вальмонт, которого она так не хотела здесь увидеть. Их общение складывалось лишь парой минут в коридорах Хогвартса, пока они неприязненно перекидывались фразочками и шли по своим делам. Но сейчас это могло затянуться.
Злость быстро закипала в глубине ее души. Хорошо контролируемая, она могла придать сил. Но сейчас она вызвала лишь кривую ухмылку, когда Милли позволила себе фамильярность и подошла к столу. Она осторожно положила пухлую папку, запечатанную заклинанием, перед Вальмонтом, словно издеваясь над ним, что тот не был в состоянии ее прочесть. Задержалась парой мгновений больше, склонившись над столом, чем того требовало несложное действие, ей совершенное.
-Какая приятная встреча. -Почти прошептала Миллисент, пользуясь тем, что находилась в пикантной близости к Себастьяну, он бы услышал и шепот.
Злилась она, по большей части, на отца. Это было бесполезно, конечно же. Фаунусу всегда было плевать на чужие чувства. И он вряд ли интересовался отношениями между отпрысками. Да и кто мог предположить, что столкнутся именно они в кабинете? Папка должна быть передана с рук на руки, и Милли было приказано увидеть, как информатор распечатает пакет. Что было доступно только ему. И сейчас Булстроуд нужно было дождаться отца Себастьяна. Стоило воспользоваться возможностью и спустить пар.