офф. Представил

   Это просто чудесный день.
   Так подумал Драко Малфой, когда полувеликан - их нелепый преподаватель Ухода за магическими существами  - мощно всхлипнул и, спрятав лицо  в огромном клетчатом и не слишком свежем платке, пошел прочь.
   — Ха–ха–ха! Разревелся! - выкрикнул Драко и сделал пару шагов  по направлению к Трио. Крэбб и Гойл синхронно шагнули следом.
   Малфой-младший чувствовал себя королем мира, зная, почему расстроен лесничий. Нет, принцем, только  принцем... Король у мира был - и он начинал свое еженедельное письмо Драко словам: "Здравствуй, сын".
   Слизеринец гадко усмехнулся, разглядывая вытянутые опечаленные лица Поттера и его вечного эскорта. В кармане мантии лежало свежее письмо  из дома, в котором Люциус Малфой  как раз ставил в известность своего наследника о том, что гиппогриф будет казнен, потому что "представляет опасность ввиду того, что относится к магическим существам, представляющим особую опасность (класс А), а также из-за недостаточной квалификации присматривающего за ним субъекта". Письмо приятно пахло жасминовыми духами мамы и вообще сделало бы Драко счастливым даже без мешочка со сладостями, который принесла вторая сова.
   Собственно, письмо и выгнало Драко на  улицу в этот  приятный погожий денек  -пропустить страдания врагов было бы просто глупо. По дороге из спальни, куда Малфой-младший и его немногословные спутники заходили за уличными  мантиями, Драко успел посвятить всех желающих и не желающих в итог разбора инцидента с гиппогрифом. Некоторые непонимающе смотрели на довольного слизеринца, успев забыть, видимо,какой смертельной опасности подвергся Драко из-за бешеного Клювокрыла... Или бешеного  учителя, Драко  еще точно не определился с терминами. Другие поздравляли, ну а третьи смеряли счастливчика раздраженным взглядом, и к таким Драко быстро терял интерес.
   Он и правда был счастлив. Так счастлив, как только может быть счастлив тринадцатилетний мальчишка, уверенный, что ему удалось отомстить своим врагам. Он победил - и мир опять привычно прогнулся под желаниями наследника Малфоев! Осталось только разобраться с квиддичем, и Драко окончательно займет свое место на школьном Олимпе.
   Драко даже поторопил Гойла, который никак не мог найти свою мантию - о том, что этой мантией Драко недавно отполировал метлу, а потом забыл почистить и закинул за кровать  Нотта, Малфой-младший предпочел умолчать. И наконец они вышли из  замка и поспели к финалу трогательной картины: одно опасное и уродливое животное  оплакивало себе подобного.
   - Вы видели что–нибудь более жалкое?! — воскликнул Малфой, простирая руку вслед уходящему Хагриду. — И это наш учитель!
   Однако Драко тут  же подавился своим смешком: Поттер, Уизел и грязнокровка бросились к нему, как  к родному...

Щека горела так, будто  Грейнджер по меньшей мере ударила его Инсендио.
   Драко, которого в жизни никто пальцем не трогал, ошеломленно коснулся правой ладонью  стремительно  краснеющей кожи и воззрился на Грейнджер, покачнувшись - тонкая  кожаная подошва туфель скользила в сухой пыли двора.
    — Не смей так говорить о Хагриде, ты, злобная дрянь…
   Грязнокровка размахнулась, и Драко инстинктивно отступил  на шаг, все еще прижимая  руку к пострадавшему лицу. Помощь подоспела с неожиданной стороны - Уизли перехватил руку гриффиндорки и  удержал  ее от второго  удара.
    - Не мешай, Рон! - взбешенно выкрикнула Грейнджер и вытащила палочку.
   Малфой даже не попытался достать свою - нападение было  таким неожиданным и таким... маггловским, что Драко от удивления и шока не пытался защититься. Ему казалось, что  происходящее здесь и сейчас - чей-то  нелепый сон, и не может Грейнджер притронуться своими грязными руками к нему  - к Драко Малфою.
   Они смотрели друг другу в  глаза, а Малфой-младший все еще не мог осмыслить,  что произошло. В карих глазах Грейнджер плескалась чистая незамутненная ярость, как будто  она готова была действительно убить его.
Сжавшийся рефлекторно левый кулак Драко в складках мантии расслабленно разжался, когда гриффиндорка опустила палочку, предлагая  уйти.
   Драко задержался лишь на мгновение,  уже слыша, как бросились прочь за его плечами Крэбб  и Гойл  - судя по всему, с неожиданной для их комплекции скоростью.
   Грейнджер резко развернулась и пошла в противоположную сторону, то ли не услышав, то  ли специально проигнорировав взволнованные оклики Поттера  и Уизела. Ее тонкая фигурка чрезвычайно решительно удалялась все дальше и дальше. Наверно, нужно было вытащить палочку и послать ей  вслед Аваду, наплевав на  последствия... Наверно, именно  этого ждали от него поколения его предков. Знать  бы еще, как Смертельное заклятье накладывать...
Драко сглотнул,  все еще чувствуя тяжесть руки Грейнджер. Надо было что-то сказать, но у него не было слов  - едва ли не в первый раз в жизни. Правильно сказанное язвительное замечание сейчас бы немного исправило создавшуюся ситуацию, но в голове было так пусто,  будто удар лишил  его способности соображать.
   Он бы, может, и еще топтался  на месте,  как стреноженный гиппогриф, не понимая, что  произошло, а главное, что теперь делать, если бы не сомнительная  компания  - видеть Поттера и Уизли не хотелось особенно остро. Драко в последний раз попытался что-то съязвить, восстанавливая свою пошатнувшуюся репутацию крутого парня, но не смог. Сердце колотилось где-то  в горле так, что казалось,  может выскочить в любой момент и опасть на тонких кровяных каналах, пачкая выплескивающейся кровью туфли, мантию, землю под ногами... Он опустил руку судорожным движением,  зачем-то посмотрел вслед Грейнджер, развернулся и пошел в сторону Запретного леса, едва ли осознавая, куда идет.
   В лесу было неплохо - в  смысле,  там не было гриффиндорцев. Драко, не  стараясь уйти подальше  - события первого курса были еще весьма живы в его памяти - шел  по краю леса, надеясь, что его все же не видно со школьного двора.
Щека уже не болела, просто неприятно саднила, так что Драко не  собирался заявляться к крестному или в Больничное крыло. Он пока не был уверен, что хочет кому-то рассказывать о том, что Грейнджер его ударила. Конечно, Снейп  устроил бы целое представление на этот  счет, но Драко было немного стыдно: для  чистокровного волшебника драка вручную представлялась  едва ли не большим оскорблением, чем сам удар. Если бы грязнокровка попыталась наложить на него какое-либо  проклятие, он бы наверняка вынул палочку и ей бы тоже не поздоровалось, а вот против рукоприкладства - обыкновенной пощечины - он оказался беззащитен.
   И это было просто отвратительно. Так  отвратительно, что возвращаться  в Хогвартс не хотелось, как не хотелось видеть смущенно-тупые лица Винса и Грега. От утреннего чудесного настроения не осталось ни следа.
Малфой-младший споткнулся о вывороченный корень какого-то огромного дерева и ухватился за ствол, чтобы не упасть. Оказалось, что  пока он размышлял о Событии, ноги сами понесли его  неведомо куда с неплохой скоростью, и теперь он  стоял на небольшой полянке, окруженной лесом, покрытой  высокой травой. Сквозь деревья просматривался Хогвартс, что успокаивало. Малфой скинул  мантию и присел на нее, вытягивая ноги.
   Весеннее солнце едва грело, но холода  тоже не было. Задумавшись, он провел рукой по нежной травке, появившейся на поляне.
   Мысли понемногу стали возвращаться. Конечно, ему нужно было что-то  сделать с Грейнджер - хоть как-то ответить ей на удар. Хотя бы словами. А  он не смог. Он  ушел оттуда так, будто стал случайным свидетелем,  будто это  вовсе не его  коснулась грязнокровка.
   Пара движений - достать палочку и выкрикнуть Серпенсортиа - что  может быть проще?
   А он ничего не сделал. Дело  вовсе не в том, что  Грейнджер девочка,  успокаивал себя Драко. Грязнокровки  не волшебницы, их можно толкать...И, наверное, бить тоже можно.
   А он не смог даже оттолкнуть Грейнджер от себя, когда она приблизилась  к нему на непозволительно близкое расстояние.
   Он вообще оцепенел, когда лицо взорвалось  резкой болью от прикосновения гриффиндорки. Да и удар-то был не так, чтобы очень сильный - боль  прошла сразу же, а теперь и жжение успокаивалось - но он все равно ничего  не сделал, вообще пошевелиться  не смог, как Ступефаем оглушенный...
   Да еще и стоял там, как Локхарт в Большом зале, а если бы Поттер и Уизел вздумали на него наброситься? Хорош он был бы, без Крэбба и Гойла.
   Драко устало откинулся на ствол дерева, под которым сидел, и взглянул в серое весенее небо...
   Во имя Мерлина, быть Малфоем так сложно...

- Малфой? Ты что здесь забыл? - этот отвратительный голос - самый отвратительный голос на земле, по мнению Драко Малфоя (пройдут  годы, и он изменит свое мнение, слыша хриплый и безумный смех тетки и шипяше-нечеловеческий шепот  красноглазого Хозяина) - следом за хрустом веток  заставил Драко вскинуть голову и обернуться.
   Конечно, это была Грейнджер. Паскудная грязнокровка Грейнджер, опускающая палочку и уставившаяся на него, как фестрал  на новые ворота.
   Он проклят, - со всей ясностью подумал Драко. Проклят так, что  куда бы он не пошел, следом за ним будут толпиться грязнокровки и предатели крови во  главе со своим завалящим героем. Грейнджер с палочкой выглядела  как-то особенно мерзко - как если бы профессора  Снейпа нарядили  в розовую  бальную мантию Паркинсон.
   Драко тяжело  вздохнул, не отрывая  взгляд от гриффиндорки, незаметным  движением руки подбираясь к карману мантии, на  которой  сидел,  желая  вытащить палочку... Он боялся перестать смотреть на  Грейнджер,  будто она была диким животным и могла броситься, как только власть человеческого взгляда перестанет действовать.
   Наконец-то - ему показалось, что  прошло тысячелетие, он  нащупал палочку и попытался вытащить ее - пока безуспешно. Совсем безуспешно. Видимо, проклятая деревяшка за что-то  зацепилась. Драко поерзал на мантии, стараясь сделать это максимально непривлекающим внимание  способом, и вновь подергал палочку. Опять без успеха. Драко едва не всхлипнул  от собственной беспомощности:  Грейнджер могла сейчас сделать все, что взбредет в ее  косматую голову - заколдовать его, превратить его ушив ослиные, да опять  ударить даже...
   А потом ему стало все равно. Он больше не хочет противостоять этому хаосу в лице гриффиндорцев. Что бы он не делал, у Поттера  все получается лучше, грязнокровка  запоминает учебники целыми главами, а Уизли... Ну, достаточно того, что  Поттер предпочел Уизли ему. Даже в этом проклятом лесу нельзя было  провести и десяти минут, чтобы отовсюду не начали  лезть ненавистные гриффиндорцы.
   Он отвернулся от Грейнджер, поднял колени к подбородку, обхватил ноги руками и прикрыл глаза.
    - Не твое дело, тупая грязнокровка. Иди, куда шла, - он сам удивился равнодушию, которое прозвучало в его голосе - как будто это не он  только что думал о ней, призывая на ее голову все известные кары.  Как будто не от ее руки только что горела его щека.
   Он был унижен, но ослепляющий гнев, который должен заволочь горяще-алым или ледяно-белым туманом сознание, заставить вытащить палочку и наложить  на обидчицу Непростительное, все не приходил. Может быть, Драко неправильный Малфой, раз все еще не отомстил, не показал, кто хозяин положения? Отец бы поседел от разочарования, узнав обо  всем этом.
   Он отомстит, конечно. Просто попозже, успокаивал себя Драко. А сейчас ему нужно подумать.

- Ты становишься предсказуемым. Мне казалось, что это не в твоем духе.
    - Я не нанимался развлекать тебя, грязнокровка, - уныло ответил Малфой, не поворачиваясь, скорее по привычке, чем желая ввязаться в захватывающий спор с грифффиндорской заучкой и довести ее до слез. Скорее выходило, что до слез сегодня доведут его. Он и сам знал, что повторяется, но муза покинула его и слова не складывались в остроумные и язвительные ответы. Или всему виной было отсутствие благодарных зрителей?
   Так или иначе, ему хотелось, чтобы она ушла. Грязнокровка сегодня многое сделала, чтобы испортить ему день, не хватало еще, чтобы она торчала рядом и дальше.
    - Я… Я случайно сюда зашла, не думала, что ты окажешься здесь... Если ты думаешь, что я тебя выслеживаю, то спешу тебя разочаровать. У тебя мания величия. На тебя мне абсолютно все равно.
   На какое-то мгновение ему показалось, что Грейнджер оправдывается. Но только на мгновение. Ее чуть виноватые интонации тут же сменились высокомерными, совершенно неприемлемыми, и Малфой дернулся на своем месте от желания выкрикнуть что-нибудь особенно оскорбительное - но слова не шли на ум. Испытанное, верное "грязнокровка" перестало цеплять девочку как раньше, и Драко судорожно придумывал что-то новое, что способно было бы вывести Грейнджер из себя... И одновременно опасался этого. Кто знает, может быть, рукоприкладство станет ее стандартной реакцией...
   Уходи. Иди к своим друзьям, маггла. Пошла прочь, взмолился про себя Малфой, тыкаясь острым подбородком в не менее острые колени. Он хотел, чтобы мерзавка ушла так, как не хотел даже выиграть у Поттера - до боли в крепко-зажмуренных глазах, до зубовного скрежета.
   А она по-прежнему стояла за спиной, он чувствовал ее присутствие, как загнанный зверь чувствует присутствие охотника. Может проклятая Грейнджер и не выслеживает его, но определенно знает, где он. И как достать его.
   Драко бессознательно дергает траву, сгорбившись, сжавшись в комок, растерянный и не понимающий ни себя, ни эту магглу за спиной, ни кого бы то ни было.
   А потом она делает все еще хуже.
    - Больно?
   Ее голос раздается близко. Существенно ближе, чем минутой ранее, и это напрягает Малфоя. А потом какая-то пружина в нем жалобно тренькает и распрямлятся, заставляя его взвиваться вверх, на ноги - неплохого, в общем-то, игрока в квиддич, неплохого ловца. Драко вскакивает и поворачивается к ней: вместо ухмылки какой-то оскал, глаза злобно сощурены, кулаки сжаты, ноздри прямого - аристократического - носа раздуваются от ярости. Он стоит сгорбившись, ссутулившись, как никогда не сутулится в Хогвартсе, плечи выдвинуты вперед - это поза угрозы. Он в белой форменной рубашке и брюках, забытая мантия валяется на траве.
   Грейнджер, по прежнему в своей маггловской розовой кофточке, стоит близко. Слишком близко, по нескромному мнению Драко.
   Два подростка застыли друг напротив друга - нос к носу - в лесу.
   - Больно? - шипит сквозь зубы, переспрашивая, Драко, и совсем неаристократично трясет головой, отбрасывая челку с глаз. - Так значит, тебе на меня все равно, грязнокровка? Совершенно все равно? Абсолютно? Так все равно, что даже интересуешься, не больно ли мне?
   Он растягивает все гласные в этом слове "больно" так, что это становится откровенно пародийным - неплохой пародией на него самого.
    - Почему мне должно быть больно, грязнокровка? - его заело с этим оскорблением, но окаменевшие еще возле Хогвартса мозги наотрез отказываются выдать что-то другое. - Мне только противно. Так противно, что даже тошнит...
   Он чуть отворачивает голову и изображает рвотный спазм.
    - Тошнит от близости твоей грязной крови, грязнокровка.
   Он делает вид, что его тошнит, а хочется разреветься как маленькому, хочется топать ногами, хочется к матери, но он - Малфой. Поэтому он цедит эту "грязнокровку" раз за разом, не обращая внимания на тавтологию, а сам ищет в глазах Грейнджер чего-то, чего там никогда и не может быть... Жалость? Сочувствие? Понимание?
    - Да ты, наверное, сломала мне нос, шипит он, сверля Грейнджер яростным взглядом.

Когда она говорит о солидарности или о том, что она может просто хотеть помочь, Драко глухо хихикает и расслабляется. Ну да, конечно. Помочь она пришла. Скорее уж, позлорадствовать, но он не даст ей такой возможности. Малфой улыбается специально припасенной для невистного трио улыбкой, демонстрирующей все, что он чувствует по их поводу, и вскидывает брови в типичной отцовской гримасе:
    - Я знал, что ты на самом деле не такая уж и умная, Грейнджер... И сейчас своими глупыми словами ты подтверждаешь мою догадку. Хочешь помочь мне? Ну-ну. А МакКошка декан Слизерина. Или ты хочешь сделать вид, что ты этакая добрая ведьма, которая помогает всем на свете? - Он закатил глаза и покачал головой. - Тебе не обмануть меня. Уясни это раз и навсегда. Если я буду иметь возможность навредить тебе и твоим дружкам, если только у меня появится любой шанс... И я не сомневаюсь, что в этом наши чувства взаимны - вы и пальцем не пошевелите, чтобы спасти меня. Потому что мы враги. Вот так, Грейнджер. Так и никак иначе.
   Грейнджер не боится, ну нисколько не пугается, и Драко разочарованно прикрывает глаза. Нет, ну как можно быть настолько гриффиндоркой? Неужели гриффиндорцы действительно все поголовно лишены чувства самосохранения?
   Проклятая гриффиндорская заучка сложила руки на груди, всем своим демонстрируя, что ничуть не боится его - как и несколько минут раньше, когда опустила палочку.
   Как будто он совсем-совсем не пугает ее. Впрочем, может и вправду не пугает. Может, она в себе уверена настолько, что не боится стоять тут в лесу наедине со своим врагов в одиночку - без своих верных героических дружков. Причем только что отвесив этому самому врагу отличную пощечину - отличную для девчонки, конечно.
   Драко склоняет голову набок, разглядывая стоящую перед ним гриффиндорку. Если забыть то, о чем они тут разговаривали, то в целом картине вполне мирная - просто двое подростков в лесу. Не то загулялись, не то специально тут встретились.
   Ее слова об отце задевают его, хотя, конечно, много меньше, чем сам удар.
    - Наслаждайся, Грейнджер, - хмыкает Малфой. - Наслаждайся, пока можешь. Этот огромный идиот все равно попрощается со своим чудовищем, так что поспеши, пока ты еще можешь порыдать вместе с ним... Мой отец всегда добивается своего, всегда. Запомни, грязнокровка. Крылатое чудовище, идиот-учитель, а там дело дойдет и до Дамблдора... В прошлом году старик чудом удержался, но это ненадолго. А когда Дамблдор не будет директором, посмотрим, как ваш факультет сможет выигрывать кубок школы год за годом без его поддержки!
   Драко злится - вполне оправданно - вот и высказывает Грейнджер все и сразу, пользуясь случаем: кто знает, удастся ли ему повстречать ее одну.
   Ему хочется задеть ее сильнее, слишком уж самоуверенно выглядит девочка перед ним, и он прокручивает в своей памяти все произошедшее, упрятав гордость поглубже, и нащупывает кое-что. Грейнджер же девчонка. Девчонка, которая наверняка (хоть это сравнение ему и противно) так же беспокоится о своей внешности, как и Панси, Дафна и нормальные ведьмы...
    - Скажи-ка мне, Грееееейнджер,  - ощеривается Малфой. - А твои дружки - Поттер и Уизли - не ревнуют тебя к Хагриду? Или они так уверены, что на тебя никто, кроме них не позарится? Наверное, у них есть основание: стоит только посмотреть на тебя... Удивительно, что эти двое общаются с тобой, хотя какая еще ведьма будет дружить с ними?..
   Это первый раз, когда Драко высказывается относительно внешности Гермионы Грейнджер напрямую и ей в лицо, и ему интересно, как отреагирует обидчица.

-  Во-первых, Хагрид не идиот, а наш учитель, - говорит Грейнджер и Малфой ожидаемо смеется - громко и даже где-то заразительно.
   - А во-вторых, твой отец добивается всего не собственными силами, - заканчивает  гриффиндорка, и Драко резко замолкает, меряя ее взглядом.
   Грейнджер морщит нос, и он понимает, что ей некомфортно, неприятно - впрочем, а чего она еще хотела? Надо было думать прежде, чем окликать его. Прежде чем приходить сюда. Прежде чем дотрагиваться до него  - он намеренно избегает слова "бить". Прежде чем рождаться.
   Но она еще и гриффиндорка, поэтому продолжает стоять тут, и ему уже по-настоящему интересно, что ей нужно. Ради чего она продолжает разговаривать с ним, если это можно назвать разговором? Ведь для чего-то же остается, а в Хогвартсе стремится, наоборот, как можно быстрее убежать и увести Потти и Уизела.
   Или дело в том, что здесь нет ни Поттера с Уизли, ни преподавателей, которые могли бы снять баллы?
   Врожденное любопытство Малфоев поднимает голову. То самое, которое на младших курсах заставляло Драко следить за трио, напроситься с отцом в Лютный переулок. Драко вообще чрезвычайно любопытен.
   Он прищуривается и с интересом наблюдает, как Грейнджер пытается сделать вид, что ее совсем не тронули его последние слова.
   - Малфой. Я сюда пришла не для того, что бы красоваться перед тобой, я вообще не думала что ты тут..просто гуляла.  И… и если ты думаешь, что оскорбление девушки поднимет тебя выше в чьих-то глазах – то ты ошибаешься. Это низко.
   Грейнджер определенно волнуется, но смотрит с вызовом, да и к концу своей маленькой импровизированной речи явно взяла себя в руки: по крайней мере, заканчивает она говорить куда уверенее, чем начала.
    - Ну-ну, - снова смеется Драко, цепко всматриваясь в каждую эмоцию, тень отражающуюся на лице собеседницы. - Мне нет нужды подниматься еще выше в чьих-либо глазах...
   Его тон, пожалуй, можно назвать почти дружелюбным. Ровно в той степени, чтобы, как надеется Малфой, девчонка заинтересовалась и немного расслабилась. Призрак возможного взаимопонимания, вот что должно читаться в его тоне. И Драко очень рассчитывает, что Грейнджер настоящая гриффиндорка - любопытная, смелая и наивная настолько, чтобы допустить мысль о том, что они могут нормально разговаривать без свидетелей.
   Драко пока не знает, зачем ему это, да и не очень хорошо представляет себе, что именно "это", он пока не слишком хорош в планировании, но в манипуляции он потренироваться не прочь. Может, просто так, а может - нет. Мало ли, что совершенно случайно может рассказать ему Грейнджер.
    - Итак, Грейнджер, предлагаю вернуться к самому началу. Ты, кажется, спросила меня, что я делаю здесь, в этом проклятом лесу, так? - Драко разводит руками в стороны и ухмыляется как ненормальный. - Я случайно зашел сюда, чтобы убаюкать свое пострадавшее эго.
   Самоирония дается ему с трудом и он мысленно ставит галочку - потренироваться получше.
    - И предложил тебе поискать себе другую полянку.  Но ты осталась тут, из чего я могу сделать два вывода: либо тебе нужна именно эта поляна, либо тебе нужен именно я. Поскольку покинуть это место мне ты не предложила, а напротив, сосредоточилась на моем самочувствии, я вполне ожидаемо счел свою вторую догадку верной. Однако ее ты тоже отвергла. Так вот, Грейнджер, я в недоумении. Что держит тебя здесь? Желание выслушивать мои оскорбления? Так ты только скажи и я постараюсь тебе не разочаровать впредь.
   Драко замолкает и покровительственно смотрит на гриффиндорку, небрежно засунув руки в карманы брюк и ссутулясь. Его вполне взрослая и практически вежливая речь - чистой воды импровизация, и он гордится своим словарным запасом. А еще он рассчитывает, что умница Грейнджер тоже оценит возможность взрослой беседы - почему-то ему не кажется, что Поттер с Уизли достигли вершин риторики.

Его почти не задевают ее слова о том, что он пытается поднять свой авторитет среди обитателей Леса. Почти - потому что это все же обидно. А не задевают - потому что слишком уж растерянный у нее голос. Видимо, его нормальный тон и отсутствие оскорблений выбивает ее из колеи. Ну что ж, это тоже тактика.
   Если "грязнокровка" больше не действует - можно быть безукоризненно вежливым и даже немного дружелюбным... Если получится, конечно...
   В этих тактических размышлениях Драко не сразу замечает, что Грейнджер развернулась и собирается уходить.
    - Грейнджер, - быстро говорит он и, кажется, протягивает руку, чтобы ухватить девчонку за плечо, только в последний момент отдергивая пальцы от маггловской кофточки. - Погоди.
   Теперь хорошо бы наложить на нее Обливиэйт - чтобы не помнила, что он произнес это. Чтобы вообще не помнила сегодняшнего дня. И про то, что ударила его - тоже. Кто бы еще наложил Забвение на него.
   Однако это прозвучало вслух - он и правда просил Грейнджер не уходить. А собирается совершить еще более неслыханную вещь.
    - Погоди, - тупо повторяет он, и смотрит на носки туфлей, черными пятнами выделяющиеся среди светло-зеленой травы.
   Слова никак не сплетаются на языке в осмысленные предложения. Он, гордящийся тем, что обычно ему не нужно продумывать речи наперед, не может озвучить то, что желает. Тем, что проблем с изложением своих мыслей у него никогда не бывает. Но ему правда нужно спросить это. Она права, проклятая гриффиндорка. Отец не говорил ему об этом.
   Малфой уже забыл, почему притворялся, что может нормально разговаривать с Грейнджер - он и правда уже разговаривает с ней.
    - М... Грейнджер. Я не понимаю. То есть... Ну да. Почему нужно помогать всем? И даже врагам?
   Драко упорно не поднимает глаз от травы, Ему совсем не хочется знать, как Грейнджер смотрит на него. И улыбается. Или смеется. Или даже уходит, не ответив.  Если он увидит что-то подобное, то не сможет задать свой вопрос и никогда в жизни больше не вернется к нему.
   Ему даже кажется, что он не хочет видеть Грейнджер больше никогда в жизни - впрочем, в этом-то как раз ничего необычного нет, не так ли? Однако сначала пускай ответит.
    - Я имею в виду,  - Малфой хочет максимально пояснить, что именно он имеет в виду, потому что надеется получить максимально конкретный и внятный ответ. В конце концов, это же Грейнджер, Девочка-Которая-Все-Знает.
    - Я имею в виду, что... Ну, тебе самой не кажется это странным? То есть, ты сначала... Словом, сначала ведешь себя как враг. Готова убить меня, а потом интересуешься, не нужна ли мне помощь. Только мне кажется это нелогичным? Вот я и спрашиваю, почему. Почему надо помогать даже врагам. Ведь ты же не ждешь, что я как-то по другому отнесусь к тебе, после того, как ты пришла сюда?
   Малфой наконец поднимает голову. Он спросил - и теперь она должна ответить. Он вспомнит этот разговор четыре года спустя - когда мгновенно узнает Грейнджер в той растрепанной и замученной девчонке, которую в Малфой-мэнор притащат егеря. И поймет, что имела в виду гриффиндорка. А пока - ему интересно.
    - Не такая уж ты и добрая, да, Грейнджер?

Несмотря на то, что Драко проучился бок о бок с Грейнджер почти три года, он никогда не думал, что она так много говорит.
    - А кто тебе сказал, что ты мой враг? - говорит Грейнджер.
   И на это у Драко есть ответ - отец. Отец сказал ему, что он - враг Грейнджер и таких как она. Но этот ответ кажется совсем детским и нелепым, поэтому Драко молчит. Он думает, что когда отец говорил ему о том, что грязнокровки - их естественные враги, то забыл упомянуть, что ими просто-напросто кишит мир. Драко не знает, как там, где-то, но здесь - в Англии, в Хогвартсе - магглорожденных едва ли не больше, чем чистокровных волшебников. И это неуютно. Слишком много врагов, кажется маленькому слизеринцу. Хорошо бы их стало поменьше, правда?
    - Я не сделала тебе ничего плохого, но ты уже записал меня в список отбросов общества, - говорит Грейнджер, и Драко вспоминает, как на втором курсе она брезгливо поморщилась и обвинила его в том, что он купил место в команде. Малфой, который тем летом тренировался от рассвета до заката, возненавидел гриффиндорскую грязнокровку так, как никого и никогда в жизни.
    - Если мне когда-нибудь выпадет еще случай отвесить тебе пощечину, я его не упущу, - говорит Грейнджер, и Драко снова молчит. Он точно знает, что даже если Грейнджер вновь ударит его, он не ответит ей тем же. Да и не так уж больно было, в основном - обидно.
   А потом Грейнджер разражается довольно пафосной речью с цитатами и примерами, чтобы сообщить ему, что, когда придет беда, она поможет ему, несмотря на их имеющуюся вражду.
   Если она хотела произвести на Драко впечатление, то он не впечатлен. Воспитание и менталитет твердят ему, что грязнокровка просто красуется, выдавая желаемое за действительное. С какой это стати ему помогать ей или наоборот? И то, что она говорит - не объясняет этого. А вот слова про слизеринца больно бьют. И про то, что она не жалеет - жалеет, жалеет, шепчет ему внутренний голос - тоже неприятно.
   Эта гриффиндорская святость...
   Обвиняя других во грехе тщеславия, так ли далеко они сами ушли?
   Они кичатся своим всепрощением, своим стремлением помогать - и считают других людей вторым сортом.
   Это открытие наполняет Драко восторгом. Он раньше никогда не задумывался о гриффиндорских идеалах, а теперь рад как ребенок, получивший первый в своей жизни "Набор юного зельевара"- хотя конечно, Грейнджер и представления не имеет, что это такое.
   Так вот что такое "добро по-гриффиндорски",  - Драко едва не хихикает - хихикать ему не пристало.
   Помогай всем подряд, особенно врагам, и гордись этим? Считай поэтому себя лучше всех прочих? Прелесть какая...
   Драко так захвачен собственным ходом мышления, что едва не пропускает вопрос Грейнджер мимо ушей.
   У него неожиданно отличное настроение и он улыбается грязнокровке - с ехидством, но вполне дружелюбно.
    - О, ну теперь я знаю, что такое помощь по-гриффиндорски. Это когда вам надо нарядиться в белые одежды и полезть к человеку вне зависимости от его желаний, ведь это ваш долг. А лучше всего, если этот человек будет недругом - чтобы было драматичнее, чтобы повода для гордости было больше... Так, Греееейнджер? Ты не ушла, потому что тебе приятна - пусть и где-то глубоко - мысль о том, что даже такой... как ты сказала... мерзкий и отвратительный слизеринец был тобой облагодетельствован? Святая Грейнджер готова прийти на помощь даже Малфою, не так ли? Святой Поттер, верно, тоже с удовольствием спасет мою шею при возможности? И будет помогать своему чокнутому крестному-убийце? Это так смешно, что я даже больше не злюсь на тебя, Грееейнджер. Я даже благодарен. Это было так... познавательно.
   Малфой картинно подносит руку ко рту и качает головой в притворном восхищении и поднимает голову вверх, к синеющему сквозь кроны деревьев небу
    - Мерлин Великий, они и правда хотят всех спасать...